Многих заинтересовало утверждение c
изображения в предыдущем посте:
Рокфеллер, Форд и Карнеги Фонды разрабатывали план по слиянию США и России. План был заявлен Норманом Доддом.
Интересно, что об этом
Нормане Додде и об этом заявлении почти ничего нет в русскоязычной сети. Зато в англоязычном пространстве эта тема широко распространена, особенно среди правой и крайне-правой части американцев. Вот яркий пример:
В любом случае, стало интересно найти первоисточник такого громкого заявления. И вот он, видео-интервью 1982 года:
Norman Dodd On Tax Exempt Foundations by Kevin Gallagher on YouTubeСделал перевод
стенограмы этого интревью на русский, добавив несколько ссылок, чтобы было ясно кто есть кто:
«Стенограмма интервью Нормана Додда»
1982 г. от Р.Х.
взято
Г. Эдвардом ГриффиномВступление.
...Алан Гайтер был в то время президентом Фонда Форда. Мистер Гайтер послал за мной, когда мне было удобно находиться в Нью-Йорке, пригласил меня в свой офис. По прибытии, после нескольких приветствий, г-н Гайтер сказал: «Мистер Додд, мы попросили вас приехать сюда сегодня, потому что мы надеялись, что, возможно, не под протокол, вы скажете нам, почему Конгресс заинтересован в деятельности таких фондов, как наш».
Прежде чем я подумал о том, как бы я ответил на это заявление, г-н Гайтер сказал: «Мистер Додд, все мы, кто здесь имеет отношение к разработке стратегий, имеем опыт работы в интересах директив, суть которых состоит в том, что мы используем силу наших грантов, чтобы изменить жизнь в Соединенных Штатах так, чтобы они могли быть комфортно объединены с Советским Союзом».
Предупреждение! Вы собираетесь войти в Зону Реальности - место, где истина более странна, чем вымысел, где знание - это ценность, где раскрыты мифы и раскрыт обман. Это место, где усвоены уроки истории, где раскрывается скрытая природа человека.
Если вы продолжите, вы не сможете вернуться в сумеречную зону, из которой вы пришли.
У вас есть пять секунд, чтобы этого избежать.
1 - 2 - 3 - 4 - 5.
Добро пожаловать в Зону Реальности. Я - Эд Гриффин. Рассказ, который мы собираемся услышать представляет собой недостающую часть в паззле современной истории. Мы услышим человека рассказавшего, что основные фонды Америки, освобожденные от уплаты налогов, начиная с 1945 года, действуют для продвижения скрытой цели. Эта цель не имеет ничего общего со своим внешним видом — добрыми делами и благотворительностью.
Этот человек расскажет, что реальной целью было повлиять на американские образовательные учреждения и контролировать внешнеполитические ведомства федерального правительства. Цель контроля состояла в том, чтобы заставить американцев принять создание мирового правительства. Это правительство должно основываться на принципе коллективизма, или другими словами — социализма; и это правительство должно управляться из-за кулис, служа тем же интересам, которым служат эти освобожденные от уплаты налогов фонды.
Правдоподобный ли это сценарий?
Итак, человек, который рассказывает эту историю, не кто иной, как г-н Норман Додд, который в 1954 году был штатным директором Специального комитета Конгресса по расследованию освобожденных от налогов фондов - иногда называемых комитетом Риза, названного в честь его председателя, конгрессмена
Кэрролла Риза. Я взял это интервью в 1982 году. В то время у меня не было непосредственных причин для использования этого материала, но я понял, что рассказ мистера Додда имеет большое значение.
Поскольку он был достаточно стар и не в добром здравии, я хотел запечатлеть его воспоминания на видеопленке, пока он был ещё жив. Это было мудрое решение, поскольку мистер Додд вскоре скончался.
Позже снова появился интерес к истории г-на Додда, и мы выпустили публичную видеокассету в 1991 году. Итак, далее следует стенограмма звуковой дорожки, взятой из полного неотредактированного интервью, останавливаемого иногда только для смены ленты, или чтобы пропустить звук проходящего самолета. Всё это важная часть загадки современной истории.
[ Начало интервью ]
Гриффин: Мистер Додд, давайте начнем это интервью с краткого рассказа, кто вы, какова ваша предыстория и ваша квалификация, чтобы что-либо заявлять по теме таких вопросов.
Додд: Хорошо, мистер Гриффин, что касается меня, имя вы знаете, я - человека, родившейся в Нью-Джерси и получивший образование в частных школах, в конечном итоге закончил школу по имени Эндовер, Массачусетс, а затем Йельский университет.
И, пройдя весь период обучения, взрослея, я много и упорно читал, и у меня был один главный интерес — это моя страна, которая, как мне казалось, была основана так, как об этом заявлялось.
Я вошел в мир бизнеса, абсолютно ничего не зная о том, как работает этот мир. Я понял, что единственный способ узнать, что это за мир, из чего он состоит — это стать частью всего этого. Затем я приобрел некоторый опыт в области промышленности и в сфере международных отношений, и, наконец, выбрал банковское дело в качестве области, которой я хотел бы посвятить свою жизнь.
Мне посчастливилось занять должность в одном из важных банков в Нью-Йорке. Я жил там, пережил то, что привело к так называемому кризису 1929 года. Я стал свидетелем того, что равносильно краху структуры Соединенных Штатов, как единого целого.
К моему большому удивлению, мои начальники в самый разгар паники, в которую они полностью погрузились, встретились со мной и задали вопрос: «Норм, что нам теперь делать?»
Мне тогда было тридцать, и у меня было не больше права отвечать на этот вопрос, чем у человека с луны. Однако мне удалось ответить начальству: «Господа, вы воспринимаете эту ситуацию как доказательство того, чего вы ничего не знаете о банковской деятельности». И вам лучше пойти и узнать, что это такое, и затем уже действовать соответственно.
Четыре дня спустя я снова встретился с теми же самыми начальниками, и они заявили мне: «Норм, ты сам пойди и узнай». И я был достаточно глуп, чтобы принять это указание, потому как это означало, что я собирался что-то искать, и никто мне не мог объяснить, что я ищу. Но я так сильно был озабочен этим вопросом, что согласился.
Я был освобожден от всех обычных обязанностей в банке, и через два с половиной года почувствовал, что, наконец, можно отчитаться перед теми, кто дал мне это задание. Таким образом, я представил отчет, на что мне сказали следующее: «Норм, вы утверждаете, что мы должны вернуться к традиционному банковскому делу». На что я ответил: «Да, по сути, это именно то, что я утверждаю».
Тогда было для меня первым потрясением услышать от них: «Мы больше никогда не увидим традиционного банковского дела в Соединенных Штатах», и предоставили цитату, чтобы обосновать это утверждение.
Они ссылались на следующее: с момента окончания Первой мировой войны мы были ответственны за то, что они называют институционализацией конфликтующих интересов. И это явление настолько распространено внутри этой страны, что эти конфликты никогда невозможно решить.
Это стало для меня чрезвычайным потрясением, потому что люди, которые сделали это заявление, были людьми, которые считались самыми известными банкирами в стране. Банк, в котором я работал - был
банком Моргана. Учитывая, кем это было сказано — это заявление произвело на меня огромное впечатление.
Впечатление, которое на меня произвело это утверждение, это то, что в результате я начал задаваться вопросом, могу ли я, как физическое лицо, как тот, кого они называли младшим служащим банка, с таким же энтузиазмом способствовать прогрессу и политике банка после услышанного. Я потратил около года, обдумывая всё это, и пришел к выводу, что мне придется подать в отставку.
Я подал в отставку. Да, у меня был такой опыт. Когда мое письмо об отставке дошло до стола президента банка, он послал за мной. Я приехал к нему в гости, и он сказал мне: «Норм, у меня ваше письмо, но я не думаю, что вы в курсе того, что произошло за последние десять дней». Я ответил: «Нет,
мистер Кокран, я не знаю, что случилось».
«Что ж, — продолжил он, — совет директоров долго не мог получить доступ к вашему отчёту, но совсем недавно получил, и в результате они решили, что вы, лично, должны начать немедленно реорганизовать этот банк в соответствии с вашими собственными идеями». Затем он сказал: «Теперь, могу ли я разорвать ваше письмо?»
И поскольку то, что было мне предложено (в возрасте всего тридцати трёх лет) было прекрасной возможностью служить стране, как я себе это представлял, я сказал «Да». Мне сказали, чтобы я немедленно приступал, что я и сделал.
Неожиданно, примерно через шесть недель, мне не было разрешено завершить одну из частей этой работы. И, каждый раз, когда я поднимал эту тему, начальство по-дружески прихлопывая по спине заявляло: «Перестаньте беспокоиться об этом, Норм. Довольно скоро вы станете вице-президентом, и у вас будет довольно приличная заработная плата, и в конечном итоге вы сможете уйти на пенсию на очень выгодных условиях, а пока вы можете играть в гольф и теннис по выходным».
И вот, мистер Гриффин, я обнаружил, что не могу завершить свою работу. Я провел целый год, образно говоря, сидя с ногами на столе, просто ничего не делая. Я не мог привыкнуть к этому. В результате, я действительно ушел в отставку. На этот раз моя отставка состоялась.
Но затем я получил второе потрясение, которое заключалось в том, что двери каждого банка в Соединенных Штатах были закрыты для меня, и я уже никак не могу получить работу в банке. И впервые после окончания колледжа я остался без работы.
С тех пор я следил за различными отраслями финансового мира, начиная от инвестиционных консультаций и заканчивая фондовой биржей. Наконец, я стал консультантом нескольких людей, у которых были крупные капиталы.
В то же время, мои основные интересы стали очень конкретными, и я попытался каким-то образом добиться, чтобы образовательная система учила предмету экономики реалистично, а не поддерживала различные спекулятивные инициативы, характеризующие нашу страну.
Так вот, у меня был этот интерес, и вы знаете, как это обычно бывает, если вы развиваете определенный интерес, то в результате вы оказываетесь в компании людей со схожими интересами. В конечном счете, я оказался как бы в центре недовольства тем направлением, в котором эта страна управлялась. Я оказался в контакте со многими людьми, которые проделали огромный объем исследований в областях, которые были частью этой проблемы.
Гриффин: Какой момент в вашей карьере был сязан с
Комитетом Риза?
Додд: 1953 год.
Гриффин: 1953 год. И какова была ваша роль в этом, сэр?
Додд: Я вуыступал в качестве того, кого они назвали «Директором по исследованиям».
Гриффин: Можете ли вы рассказать нам, что пытался предпринять Комитет Риза?
Додд: Да, я могу рассказать вам. Он работал и выполнял инструкции, воплощенные в резолюции, принятой палатой представителей, которая должна была расследовать деятельность фондов относительно того, можно ли объявить эту деятельность «антиамериканской», — кроме, разве что, того, что они понимали под термином «антиамериканский». Такова была Резолюция, и тогда у комитета была задача выбора советника, и, в свою очередь, советник должен был выбрать себе персонал; у него должен был быть кто-то, кто будет руководить работой этого персонала, и именно это было обязанностью «Директора по исследованиям».
Гриффин: Каковы были детали, специфические особенности того, что вы предложили комитету в то время?
Додд: Ну, г-н Гриффин, в этом докладе конкретно я — первым пунктом — определил то, что для нас означал термин «антиамериканский». Мы определили это, как решимость осуществить изменения в стране неконституционными средствами.
У нас много конституционных возможностей, предполагающих, что мы способны произвести изменения в форме правления и т.д. И поэтому любые усилия в этом направлении, которые бы не использовали процедуры, санкционированные Конституцией, можно было бы справедливо назвать «антиамериканскими». Это было первоначальной задачей обучения персонала. Следующим шагом было просвещение их относительно влияния на страну, в целом, о деятельности крупных финансовых фондов в течение последних сорока лет.
Гриффин: Что это за влияние, сэр?
Додд: Это влияние, результатом которого стало то, что наша система образования была отстранена от поддержки принципов, закрепленных в Декларации независимости, и реализована в Конституции; надо было понять, что теперь задача не состояла в том, чтобы ориентировать образование на эти кратко сформулированные принципы и самоочевидные истины.
Это было результатом финансирования, которое состояло из пожертвований фондов, которые существовали на протяжении более 50 лет, — и на которых была ответственность за эти изменения. То, что нам удалось понять — это то, что мы обнаружили решимость этих больших, наделенных властью через своих попечителей фондов, фактически, получить контроль над содержанием американского образования.
Гриффин: Было несколько публикаций ваших бесед с
Роуэном Гайером. Скажите, пожалуйста, кто он такой и о чём вы с ним беседовали?
Додд: В то время Роуэн Гайтер был президентом
Фонда Форда. Мистер Гайтер послал за мной, когда я был в Нью-Йорке. Он пригласил меня в свой офис, что я и сделал.
По прибытии, после приветствий, г-н Гайтер сказал: «Мистер Додд, мы попросили вас приехать сюда сегодня, потому что мы думали, что, возможно, вне протокола, вы скажете нам, почему Конгресс заинтересован такими фондами, как наш».
И прежде чем я смог подумать, как бы я ответил на это вопрос, г-н Гайтер продолжил и откровенно заявил: «Мистер Додд, все мы, кто участвует в разработке политики здесь, имели опыт либо в
OSS (Управление стратегических служб) во время войны, либо в европейском экономическом управлении после войны. У нас есть опыт работы согласно директивам. Директивы исходят из Белого дома. И сейчас мы действуем исключительно согласно этим директивам. Хотели бы вы знать, в чем суть этих директив?
Я сказал: «Да, мистер Гайтер, мне бы очень хотелось знать». После чего он заявил: «Мистер Додд, мы здесь, чтобы действовать в ответ на подобные директивы, суть которых заключается в том, что мы будем использовать силу наших грантов, чтобы изменить жизнь в Соединенных Штатах так, чтобы они могли быть комфортно объединены с Советским Союзом».
Не скрою, мистер Гриффин, я чуть не упал со стула. Я, конечно, не упал, мой ответ г-ну Гайтеру был таков: «О, мистер Гайтер, теперь я могу ответить на ваш первый вопрос. Вы вынудили Конгресс Соединенных Штатов потратить сто пятьдесят тысяч долларов на то, чтобы найти то, что вы только что сообщили мне». Я сказал: «Конечно, юридически, вы имеете право создавать гранты для этой цели. Но я не думаю, что вы имеете право скрывать подобную информацию от людей этой страны, перед которыми вы обязаны своим освобождением от налогов. Так почему бы вам публично не сообщить народу страны то, что вы мне сейчас сказали?» Он ответил: «Мы не думаем делать чего-то подобного». Итак, я заключил: «Ну, мистер Гайтер, очевидно, вы вынудили Конгресс потратить эти деньги на то, чтобы узнать, что вы только что мне сообщили».
Гриффин: Мистер Додд, вы уже говорили раньше о каких-то интересных вещах,
обнаруженных Кэтрин Кейси в Фонда Карнеги. Не могли бы вы рассказать нам эту историю?
Додд: Конечно, с радостью, мистер Гриффин. Эта история, о которой вы только что упомянули, возникла в ответ на письмо, которое я написал в
Фонд Карнеги за международный мир, задавая некоторые вопросы и собирая определенную информацию.
По получении этого письма
доктор Джонсон, который был тогда президентом Фонда Карнеги, позвонил мне и сказал: «Вы когда-нибудь бываете в Нью-Йорке?» Я ответил: «Да, бываю обычно каждый уик-энд». И он сказал: «Когда вы в следующий раз здесь будете — может быть зайдёте и увидимся?» Что я и сделал.
По прибытии, в офисе Фонда, я оказался в присутствии д-ра Джозефа Джонсона, президента, который был преемником
Алгера Хисса, двух вице-президентов и их собственного адвоката, партнера фирмы — парня по имени Кромвель. И доктор Джонсон сказал (снова после приветствий): «Мистер Додд, у нас есть ваше письмо. Мы можем ответить на все эти вопросы, но это будет большой проблемой. У нас есть контрпредложение. Наше контрпредложение заключается в том, что вы пошлёте на две недели своего человека в Нью-Йорк, мы предоставим этому члену комнату в библиотеке и протоколы заседаний нашего Фонда с момента его основания. И мы надеемся, что всё, что бы вы ни хотели узнать или что Конгресс хочет выяснить — будет ясно из этих протоколов».
Моя первая реакция была такова, что, видимо, они потеряли рассудок. У меня было довольно хорошее представление о том, что содержат эти протоколы, я понял, что д-р Джонсон был на посту президента всего два года, да и вице-президенты были относительно молодыми людьми, адвокат также казался молодым человеком. Я догадался, что, скорее всего, они и сами никогда не читали все эти протоколы.
Итак, я сказал, что у меня есть человек, и я приму их предложение. Я вернулся в Вашингтон и выбрал члена своего штата, который был практикующим адвокатом в Вашингтоне. Она была штатным сотрудником, я не нарушал никаких процедур или правил Конгресса. Кроме того, она не симпатизировала целям расследования. Она была уравновешенной и очень разумной, способной дамой, ее отношение к расследованию было таковым: «Что же может быть не так с этими фондами? Они делают столько всего хорошего».
[ Начало второй стороны ]
Что ж, несмотря на это искреннее убеждение Кэтрин, я изо всех сил старался не навредить ей, я объяснил ей, что она не сможет охватить пятьдесят лет от руки за две недели. Таким образом, ей придется делать то, что мы называем «точечным чтением». Я предложил заблокировать определенные периоды времени, чтобы сосредоточиться. Она уехала - в Нью-Йорк. Когда она вернулась через две недели, у нее были готовы следующие диктофонные записи.
...Сейчас мы находимся в 1908 году, когда Фонд Карнеги начал свою деятельность. И в этот год собрание попечителей впервые сформулировало конкретный вопрос, который они обсуждали весь следующий год очень подробно. Вопрос этот: существуют ли какие-либо средства, более эффективные, чем войны, для изменения жизни целого народа? И они приходят к выводу, что для человечества не существует более эффективных средств для этой цели, чем война. Итак, в 1909 году они поднимают второй вопрос и обсуждают его, а именно: как им вовлечь Соединенные Штаты в войну?
Ну, я сомневаюсь, если бы был в то время какой-либо предмет, более удаленный от мыслей рядового американца, чем его участие в войне. На Балканах периодически возникали конфликты, но я очень сомневаюсь, что многие американцы знали, где находятся эти Балканы. И, наконец, они отвечают на этот вопрос следующим образом: они должны контролировать Государственный департамент.
И тогда, естественно, поднимается вопрос о том, как им достичь этого контроля? Они отвечают на это, говоря, что им необходимо взять на себя и контролировать дипломатический механизм этой страны, и, наконец, они решают стремиться к этому как к цели. Затем время идет, и мы в конце концов входим в войну, первую мировую войну. В то время они записывают в своих протоколах шокирующий доклад, в котором они посылают президенту Уилсону через телеграмму предупреждение, что война не закончится слишком быстро. Но, наконец, война окончена.
В то время их интерес переключается на предотвращение того, что они называют «возвращением к жизни» в Соединенных Штатах, до того уровня, что был до 1914 года, когда началась Первая мировая война. В этот момент они приходят к выводу, что для предотвращения возврата им необходимо получить контроль над образованием в Соединенных Штатах. И они понимают, что это довольно сложная задача. Для них одних она слишком велика.
Поэтому они выдвигают
Фонду Рокфеллера предложение: та часть образования, которая может считаться внутренней, должна контролироваться Фондом Рокфеллера, а та часть, которая является международной, должна рассматриваться в Фонде Карнеги.
Затем они решают, что ключом к успеху этих двух операций является изменение преподавания американской истории. Таким образом, они контактируют с четыремя из тогдашних наиболее выдающихся учителей американской истории в стране (такими людми, как Чарльз и Мэри Берд). Их предложение: «Измените способ представления своего предмета». На что они получают категорический отказ.
Поэтому они решают, что им нужно делать то, что они назвали «созданием наших собственных стабильных историков». Они обращаются к
Фонду Гуггенхайма, который специализируется на стипендиях: «Когда мы найдём молодых людей в процессе обучения, пригодных для докторов наук в области американской истории, и мы почувствуем, что они — верный калибр, дадите ли вы им стипендии по нашим указаням?» Ответ был: «Да».
Итак, в конце концов они собирают двадцать потенциальных учителей американской истории в Лондоне. Там они информируются о том, чего от них ждут, и если они станут докторами наук и будут следовать указаниям, то будут за это вознаграждены.
Эта группа из двадцати историков в конечном счете становится ядром Американской исторической ассоциации. Затем, к концу 1920-х годов, Фонд предоставляет Американской исторической ассоциации 400 000 долларов США для изучения истории таким образом, который бы указывал на то, чего ожидать этой стране в будущем.
Это завершается семитомным исследованием, последний том которого, по-сути, является резюме содержания остальных шести. Смысл последнего тома таков: будущее этой страны приведёт к коллективизму, управляемому с характерной американской эффективностью.
Таков рассказ, который, в конечном счете, вырос и, конечно же, был тем, что были способны усвоить члены этого Комитета Конгресса и Конгресс, как таковой. Но они так и не дошли до этого!
Гриффин: Это рассказ, который проявился в протоколах Фонда Карнеги?
Додд: Именно.
Гриффин: И что дальше?
Додд: Всё это было официально.
Гриффин: И Кэтрин Кейси предоставила все это в виде диктованных заметок или дословных чтений о протоколах?
Додд: На ленте диктофона.
Гриффин: Это те записи, что доступны сегодня?
Додд: Я не знаю. Если они есть, они находятся где-то в архивах, под контролем Конгресса, Палаты представителей.
Гриффин: Сколько людей слышали всё это? Или были ли напечатаны стенограммы?
Додд: Нет.
Гриффин: Сколько людей на самом деле слышали эти записи?
Додд: Возможно, три. Я, мой старший помощник, и Кэтрин. Да, я могу рассказать вам об этом опыте, и этом влияние на Кэтрин Кейси. Ну, она так и не смогла вернуться к своей юридической практике. Если бы не возможность Кэрролла Риза уволить ее с работы в Федеральной торговой комиссии, я не знаю, что случилось бы с Кэтрин. В итоге, она потеряла рассудок в результате всего этого. Это было ужасное потрясение для нее. Для нее это был слишком сильный опыт — столкнуться с доказательствами подобного рода.
Гриффин: Г-н Додд, можете ли вы резюмировать, что противостояло Комитету, Комитету Риза, и, в частности, были ли усилия по саботированию этого Комитета?
Додд: Ну, это началось прямо в начале первой рабочей недели, г-н Гриффин. Это началось в тот день, когда Комитет собрался для того, чтобы согласиться и подтвердить мое назначение на должность директора по исследованиям. Благодаря воздержанию членов меньшинства Комитета от голосования, то есть двух демократических членов, — технически, меня просто единогласно назначили.
Гриффин: Не был ли Белый дом вовлечен в оппозицию?
Додд: Не в этот момент. Г-н Риз приказал советнику и лично мне посетить
Уэйна Хейса. Уэйн Хейес был членом меньшинства в Комитете, как демократ. Итак, мы — Кэтрин и я — должны были спуститься в офис г-на Хейса, что мы и сделали. Г-н Хейс поприветствовал нас своим прямолинейным заявлением, адресованным прежде всего мне: «Я против этого расследования. Я считаю это лишь p.r. ходом со стороны Кэрролла Риза, чтобы получить небольшое преимущество. Поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы увидеть, что ничего у вас не выйдет». Ну, я достаточно странная личность, в том смысле, что вызов такого характера, наоборот, провоцируют меня.
Наш советник ушёл и сел на диван в кабинете мистера Риза «надувшись». Я вроде как воспринял это заявление г-на Хейса как вызов, и поставил перед собой цель склонить его нашу точку зрения.
Я попытался начать, заметив, что на его столе была книга. Книга была такого типа — и их было много в те дни — критика распространения коммунизма и Венгрии.
Это означало, что, по крайней мере, Хейс прочитал книгу. Итак, я затронул тему распространения влияния советской идеологии. В течение двух часов я обсуждал это с Хейсом и, в конце концов, он в итоге встал со своего стола и сказал: «Норм, если вы будете проводить это расследование в целях, которую вы изложили мне в этой беседе, я буду вашим самым большим сторонником».
Я сказал: «Господин Хейс, могу вас заверить. Я не разочарую вас». Впоследствии, г-н Хейс сообщил мне, что он находится в больнице морских вооруженных сил Бетесды с приступом язвы. Он попросил прийти меня к нему. Что я и сделал. Там он сказал: «Норм, единственная причина, по которой я просил тебя приехать сюда, это то, что я просто хочу услышать от тебя подтверждение, что ты не передашь меня». Я подтвердил ему это, и это стало основой наших отношений.
Тем временем советник принял позицию, выраженную в его словах: «Норм, если вы хотите тратить свое время на «этого парня» (как он его называл), тогда вы можете пойти и сделать это, но никогда не просите меня общаться с ним, при любых условиях, на любую тему».
Таким образом, в некотором смысле, это создало для меня почву для работы с Хейсом, согласно собственным усмотрениям.
Со временем Хейс предложил дружбу, которую я не решался принять из-за его вульгарности. Я не хотел появляться с ним в обществе ни при каких условиях.
Ну, эти отношения продолжались около трех месяцев. В конце концов, у меня была возможность добавить ещё одного члена к сотрудникам. В результате добавления, к нам присоединился офицер разведки высшего командования. Оба, Республиканский Национальный Комитет и Белый Дом, обращались ко мне, чтобы я остановился продолжать это расследование в том направлении, о котором лично попросил меня Кэрролл Риз.
Г-н Гриффин, это расследование должно было раскрыть тот факт, что эта страна была жертвой заговора. Это было убеждение мистера Риза. В конце концов я согласился с этим.
Я объяснил мистеру Ризу, что его собственный советник не желает двигаться в этом направлении. Он дал мне разрешение не обращать внимания на нашего собственного советника и установить какую-то часть расследования за пределами нашего офиса — более или менее тайно. Республиканский национальный комитет узнал о том, что я делаю, и они сделали все возможное, чтобы остановить меня. Сначала они обратились к советнику, чтобы остановить меня. Наконец, они прибегли к Белому дому.
Грифинн: Это были возражения по поводу того, что вы делали, в целом, или из-за того, что вы занимались этим за пределами официальной эгиды Комитета?
Додд: Нет. Возражение было, как они выразились, моей преданностью тому, что они называли «антисемитизмом». Это была выдуманная идея. Другими словами, это было неправдой. Но, так или иначе, так они выразили это.
Грифинн: Извините, почему?
Додд: Этим они заставили расследование приостановиться.
Гриффин: Почему они это сделали? Как они могли так говорить?
Додд: Ну, они могут сказать это, мистер Гриффин. Им нужно было что-то для обоснования их решения сделать все возможное, чтобы остановить завершение этого расследования, учитывая направление его движения. Это направление было бы разоблачением этой истории Фонда Карнеги, Фонда Форда, Гуггенхайма и Фонда Рокфеллера, — все они слаженно работали над контролем образования в Соединенных Штатах.
Чтобы обеспечить помощь Белого дома, они заставили Белый дом связаться с Капитолием — вызвать важную персону — чтобы тот склонил Хейса, как это и произошло, чтобы тот активно выступал против того, чем занималось расследование.
Тогда Хейс очень внимательно прислушался к визиту этого важного человека. Он позвонил мне и сказал: «Норм, подойди к моему офису. У меня есть для тебя кое-что важное».
Он сказал бы мне, что у него только что был этот важный человек, и он хочет, чтобы я распустил это расследование, поэтому я сказал: «Уэйн, что ты сделал? Что ты ему сказал?» Он ответил: «Я просто сказал ему убираться». И он сделал это три раза. Я очень гордился им, в смысле, что он как бы поддерживал меня. Мы, наконец, приступили к слушаниям по просьбе Хейса. Хейс хотел убрать их с дороги, прежде чем он уехал бы за границу летом.
Гриффин: Почему слушания окончательно прекратились? Что случилось с Комитетом?
Додд: Что случилось с Комитетом или слушаниями?
Гриффин: Слушаниями.
Додд: Слушания были прекращены. Кэрролл Риз был против такого фурора, устроенного Хейсом, благодаря деятельности нашего собственного советника. Хейс убедился, что его сбивают с толку, и он устроил шоу в публичном зале слушаний, мистер Гриффин, это был абсолютный позор. Он публично осудил Кэрролла Риза.
Г-н Риз принял это как основание того, что он не может продолжать слушания. Он пригласил меня сопровождать его, когда он спустился в офис Хейса, и в моем присутствии Хэйес, слезы катились по его лицу, извинился перед Кэрроллом Ризом за все, что он сделал, за своё поведение. Он извинился передо мной. Я думал, этого будет достаточно, и Кэрролл возобновит работу. Но он никогда этого так и не сделал.
Гриффин: Это обвинение в антисемитизме меня заинтриговало. В чем конкретно заключалось это обвинение? Были ли какие-то основания для этого?
Додд: Основа, используемая Республиканским Национальным Комитетом, заключалась в том, что сотрудник разведки, которого я взял себе в персонал, когда я ориентировал это расследование на разоблачение и доказательство заговора, выяснилось, имел при себе книгу, и эта книга считалась антисемитской. Это было по-детски, но это то, что сказал заместитель командующего в Республиканском Национальном Комитете, и он сказал мне, что я должен буду уволить этого человека из моего штата.
Гриффин: Кто этот человек?
Додд: Полковник Ли Лорейн.
Гриффин: Ли Лорейн. И как нзывалась его книга? Вы помните?
Додд: Книга, на которую они ссылались называлась
«Воды текут на Восток». Это было очень сильное осуждение еврейского влияния в мире.
Гриффин: Каковы были другие обвинения, выдвинутые мистером Хейсом против мистера Риза?
Додд: Просто то, что мистер Риз использовал это расследование для своей популярности внутри Палаты представителей. Хейс мог это придумать.
Гриффин: Как бы вы описали мотивацию людей, которые создали эти фонды — в самом начале? Что ими двигало для этого?
Додд: Их мотивация была...ну, возьмем в качестве примера мистера Карнеги. Его публично заявленный и неуклонный интерес состоял в том, чтобы противодействовать отсоединению колоний от Великобритании. Он был заинтересован в том, чтобы снова собрать все эти кусочки.
Гриффин: Это потребовало бы принятие коллективизма, которому они были так склонны?
Додд: Нет. Нет. И нет. Эта политика является основой приверженности этим антиамериканским концепциям; все они предназначены для передачи средств в руки Попечителей, г-н Гриффин. Они не были людьми, которые имели интерес в создании богатств в целях пожертвований, или использовании этих богатства для того, что мы бы назвали общественными целями.
Гриффин: Значит, это была подрывная деятельность?
Додд: О, да! Именно так. Мы, как это обычно бывает, попали бы в мир банкиров и юристов.
Гриффин: Изменились ли цели и суть деятельности основных фондов с тех лет? Каковы их цели и направления сегодня?
Додд: На 100% их цель в образовании, например, в том, чтобы через школы и колледжи Соединенных Штатов, в аспекте нашей истории, доказать, что наши первоначальные идеи больше не практичны. Будущее принадлежит коллективистским концепциям. Уже нет никаких разногласий по этому поводу.
Гриффин: Почему фонды великодушно поддерживают коммунистические идеалы в Соединенных Штатах?
Додд: Ну, потому что, для них, коммунизм представляет собой средство развития того, что мы называем монополией — как организации, превращающей крупную промышленность в часть правительства.
Гриффин: Они уверены, что так в результате всё и будет?
Додд: Да, и они будут бенефициарами всего этого.
[ Конец интервью ]
# # #
Это отредактированная расшифровка программы из аудиоархивов Зоны Реальности.
...
Для получения дополнительной информации посетите наш веб-сайт по адресу:
http://www.realityzone.com/Или позвоните по бесплатному номеру:
1-800-595-6596.
Зона Реальности является дочерней компанией американских СМИ.
Если вы хотите получить копию видеозаписи, на которой основана эта программа, позвоните в зону реальности по нашему бесплатному номеру и попросите информацию о продуктах. Этот номер:
1-800-595-6596.
#
communism #
capitalism #
conspiracy #
ussr #
usa original post@lj
Support Hubzilla
