Томас Патрик Китинг (1917 - 1984) - английский реставратор и известный фальсификатор произведений искусства, утверждавший, что подделал более 2 000 картин более 100 различных художников. Общая оценка прибыли от его подделок составляет более 10 миллионов долларов в сегодняшней стоимости.Китинг родился в Льюишеме, Лондон, в бедной семье. Его отец работал маляром и едва зарабатывал достаточно, чтобы прокормить семью. В возрасте четырнадцати лет Китингу отказали в поступлении в колледж Святого Дунстана в Лондоне. Поскольку его отец едва сводил концы с концами, Китинг начал работать в раннем возрасте. Он работал разносчиком, мойщиком, лифтером и звонарем, прежде чем начал работать в семейном бизнесе в качестве маляра. Во время Второй мировой войны он был призван в армию в качестве кочегара. После Второй мировой войны он был принят на художественную программу в колледж Голдсмитс Лондонского университета. Однако он не получил диплома, так как бросил учебу, проучившись всего два года. На занятиях в колледже его технику живописи хвалили, а оригинальность считали недостаточной. Во время двух лет обучения в колледже Голдсмитс Китинг подрабатывал у реставраторов. Он даже работал у уважаемых "Hahn Brothers" в Мейфэре. Используя навыки, полученные на этих работах, он начал зарабатывать на жизнь реставрацией картин (хотя ему также приходилось продолжать работать маляром, чтобы свести концы с концами). Он выставлял свои картины, но не смог пробиться на художественный рынок. Чтобы показать себя не хуже своих героев, Китинг начал писать картины в их стиле, особенно Самуэля Палмера.Китинг учился в лондонских Национальной галерее и Тейт. После того, как Китинг бросил колледж, его подобрал реставратор по имени Фред Робертс. Робертс меньше заботился об этике реставрации произведений искусства, чем другие реставраторы, на которых ранее работал Китинг. Одним из первых заданий Китинга было нарисовать детей вокруг майского дерева на картине 19 века Томаса Сидни Купера, в которой была большая дыра. Большинство реставраторов просто заделали бы трещины, чтобы сохранить подлинность картины. Его карьера фальсификатора началась в мастерской Робертса, когда Китинг раскритиковал картину, написанную Фрэнком Моссом Беннетом. Робертс предложил ему воссоздать одну из картин Беннета. Сначала Китинг создавал копии картин Беннета, но он почувствовал, что может сделать еще больше. Китинг вспоминает, что ему казалось, будто он знает о Беннете так много, что может начать создавать свои собственные работы и выдавать их за работы Беннета. Китинг создал свою собственную работу в стиле Беннета и так гордился ею, что подписал ее своим именем. Когда Робертс увидел эту работу, он, не посоветовавшись с Китингом, изменил подпись на Ф. М. Беннетта и передал ее в галерею Вест-Энда. Китинг узнал об этом только позже, но ничего не сказал.1962 году Китинг подделал автопортрет Эдгара Дега.В 1963 году он открыл собственную неформальную школу, обучая подростков технике живописи в обмен на табак или подержанные книги по искусству. Именно здесь Китинг, в возрасте 46 лет, познакомился с Джейн Келли, в 16 лет ставшей его ученицей. Келли очень понравились "уроки" Китинга, и она убедила своих родителей платить Китингу по фунту в день за постоянное обучение. Она особенно привязалась к нему, и в конце концов они стали любовниками и деловыми партнерами. Четыре года спустя они начали совместную жизнь в Корнуолле, где открыли бизнес по реставрации произведений искусства.
Thomas Patrick Keating (1917 – 1984) was an English art restorer and famous art forger who claimed to have faked more than 2,000 paintings by over 100 different artists. The total estimated of the profits of his forgeries amount to more than 10 million dollars in today's value.Keating was born in Lewisham, London, into a poor family. His father worked as a house painter, and barely made enough to feed the household. At the age of fourteen, Keating was turned away from St. Dunstan’s College in London. Because his father barely made ends meet, Keating started working at a young age. He worked as a delivery boy, a lather boy, a lift boy and a bell boy before he started working for the family business as a house painter. He was then enlisted as a boiler-stoker in World War II. After World War II, he was admitted into the art programme at Goldsmiths College, University of London. However, he did not receive a diploma, as he dropped out after only two years. In his college classes, his painting technique was praised, while his originality was regarded as insufficient. During Keating's two years at Goldsmiths College, he worked side jobs for art restorers. He even worked for the revered Hahn Brothers in Mayfair. Utilizing the skills he learned through these jobs, he began to restore paintings for a living (although he also had to keep working as a house-painter to make ends meet). He exhibited his own paintings, but failed to break into the art market. In order to prove himself as good as his heroes, Keating began painting in the style of them, especially Samuel Palmer.Keating studied at London’s National Gallery and the Tate. After dropping out of college, Keating was picked up by an art restorer named Fred Roberts. Roberts cared less about the ethics of art restoration than other restorers Keating had previously worked for. One of Keating's first jobs was to paint children around a maypole on a 19th-century painting by Thomas Sidney Cooper that had a large hole in it. Most art restorers would have simply filled in the cracks to preserve the authenticity of the painting. His career of forgery stemmed from Roberts' workshop when Keating criticized a painting done by Frank Moss Bennett. Roberts challenged him to recreate one of Bennett's paintings. At first Keating produced replicas of Bennett paintings, but he felt he could do even more. Keating recalls feeling as if he knew so much about Bennett that he could start creating his own works and pass them off as Bennett's. Keating created his own Bennett-like piece, and was so proud of it, that he signed it with his own name. When Roberts saw it, without consulting Keating, he changed the signature to F. M. Bennett and consigned it to the West End gallery. Keating did not find out until later, but said nothing.In 1962, Keating counterfeited Edgar Degas' self-portrait.In 1963, he started his own informal school, teaching teenagers painting techniques in exchange for tobacco or second-hand art books. This is where Keating, at the age of 46, met Jane Kelly, at the age of 16, a student of his. Kelly really enjoyed Keating's "class" and convinced her parents to pay Keating a pound/day for full-time instruction. She became especially attached to him and they ultimately became lovers and business partners. Four years later, the two began a life together in Cornwall, where they started an art restoration business.
По словам Китинга, Джейн Келли сыграла важную роль в распространении его подделок на рынке искусства. Поскольку Палмер был одним из его самых больших вдохновителей, он создал около двадцати поддельных Палмеров. Затем Китинг и Келли определили три лучшие подделки, и Келли передала их на аукцион специалистам галерей.Китинг считал галерейную систему прогнившей - по его словам, в ней доминировала американская "авангардная мода, а критики и дилеры часто потворствовали тому, чтобы набить собственные карманы за счет наивных коллекционеров и обедневших художников". В ответ Китинг стал создавать подделки, чтобы обмануть экспертов, надеясь дестабилизировать систему. Китинг считал себя социалистом и использовал эту идеологию для обоснования своих действий.Он заложил "бомбы замедленного действия" в свою продукцию. Он оставлял подсказки об истинной природе картин, чтобы их могли найти другие реставраторы или консерваторы. Например, он мог написать текст на холсте свинцовыми белилами перед началом работы над картиной, зная, что рентгеновские лучи впоследствии выявят этот текст. Он намеренно добавлял недостатки или анахронизмы, или использовал материалы, характерные для 20-го века. Современные копиисты старых мастеров используют подобные приемы, чтобы защититься от обвинений в мошенничестве.В книге "Прогресс фальшивки", рассказывая о знаменитых художниках, которых он подделывал, Китинг заявил: "Мне показалось позорным, что многие из них умерли в нищете". Он рассуждал, что бедность, которую он разделял с этими художниками, делает его пригодным для этой работы. Он добавил: "Я наводнил рынок "работами" Палмера и многих других не ради корысти, а просто в знак протеста против коммерсантов, делающих капитал на тех, кого я с гордостью называю своими братьями-художниками, как живыми, так и мертвыми".Освоение стиля и техники художника, а также близкое знакомство с ним были для Китинга приоритетом.В масляной живописи Китинг предпочитал венецианскую технику, вдохновленную практикой Тициана, но модифицированную и доработанную по голландскому образцу. Полученные картины, хотя и требуют много времени на выполнение, обладают богатством и тонкостью цвета и оптического эффекта, а также разнообразием текстуры и глубиной атмосферы, недостижимой никаким другим способом. Неудивительно, что его любимым художником был Рембрандт.Для "Рембрандта" Китинг мог изготовить пигменты, вываривая орехи в течение 10 часов и процеживая результат через шелк; такая окраска со временем выцветала, в то время как настоящие земляные пигменты этого не делали. Как реставратор он знал о химии чистящих жидкостей; так, слой глицерина под слоем краски гарантировал, что когда любую из его поддельных картин нужно будет почистить (как, в конце концов, нужно делать со всеми масляными картинами), глицерин растворится, а слой краски разрушится, и, картина - или точнее теперь уже её остатки - предстанет как явная подделка.Иногда ему, как реставратору, попадались рамы, на которых сохранились каталожные номера Кристи. Чтобы определиться в установлении фальшивого происхождения своих подделок, он звонил в аукционный дом и спрашивал, чьи картины в них находились, а затем рисовал картины в стиле того же художника.Китинг также создал ряд акварелей в стиле Самуэля Палмера. Чтобы создать акварель Палмера, Китинг смешивал акварельные краски с клейкой древесной камедью и покрывал картины толстым слоем лака, чтобы добиться нужной консистенции и текстуры. А также он создал картины маслом различных европейских мастеров, включая Франсуа Буше, Эдгара Дега, Жан-Оноре Фрагонара, Томаса Гейнсборо, Амедео Модильяни, Рембрандта, Пьера-Огюста Ренуара и Кеса ван Донгена.В 1970 году аукционисты заметили, что на продажу было выставлено тринадцать акварельных картин Сэмюэля Палмера - все они изображали одну и ту же тему, деревню Шорхэм, Кент.Джеральдин Норман, корреспондент торгового зала лондонской газеты The Times, изучила 13 акварелей Палмера, отправив их на научную экспертизу известному специалисту Джеффри Григсону. После тщательной проверки летом 1976 года она опубликовала статью, в которой объявила, что эти "Палмеры" - подделка. Норман присылали подсказки, кто подделал эти картины, но только когда брат Джейн Келли встретился с Норман и рассказал ей все о Китинге, она узнала правду. Вскоре после этого она поехала в дом, о котором ей рассказал брат Келли, и встретилась с Китингом. Китинг радушно принял ее и рассказал ей о своей жизни реставратора и художника, не обсуждая свою жизнь фальсификатора. Он также провел большую часть времени, разглагольствуя о своей борьбе против художественного истеблишмента как социалист рабочего класса. Спустя чуть больше недели после их встречи (и через месяц после первой статьи) газета "Таймс" опубликовала еще одну статью, написанную Норман, в которой рассказывалось о жизни Китинга и многочисленных обвинениях в подлоге, выдвинутых против него. В ответ Китинг написал: "Я не отрицаю этих обвинений. Фактически, я открыто признаю, что совершил их". Он также заявил, что деньги не являются для него стимулом. Хотя именно Норман разоблачила его, Китинг не испытывал к ней обиды. Напротив, он сказал, что она была отзывчива, уважала его радикальную политику и ценила его как художника.Когда в статье, опубликованной в газете "Таймс", обсуждались подозрения аукциониста относительно происхождения этих картин, Китинг признался, что они принадлежат ему. Он также подсчитал, что в обращении находится более 2 000 его подделок. Он заявил, что создал их в знак протеста против тех торговцев произведениями искусства, которые обогащаются за счет художника. Он также отказался составить список подделок.После того, как Китинг и Джейн Келли были окончательно арестованы в 1979 году, и оба были обвинены в сговоре с целью обмана и мошенничества на сумму 21 416 фунтов стерлингов, Келли признала себя виновной, пообещав дать показания против Китинга. Китинг же, напротив, признал себя невиновным, заявив, что у него не было намерения обмануть, а просто он работал под руководством мастеров и в их духе. В конце концов, обвинения были сняты из-за плохого состояния его здоровья после тяжелой травмы, полученной в аварии на мотоцикле. В больнице он заболел бронхитом, который усугубился сердечным и легочным заболеваниями, что заставило врачей предположить, что он не выживет. Прокурор прекратил дело, объявив nolle prosequi. Поскольку Келли уже признала себя виновной, ей все равно пришлось отбывать срок в тюрьме. Однако Китинг не отбывал срок, и вскоре после снятия обвинений здоровье Китинга улучшилось. Вскоре после этого Китингу предложили сняться в телевизионном шоу о техниках рисования, в стиле великих мастеров.
According to Keating's account, Jane Kelly was instrumental in circulating his forgeries in the art market. With Palmer being one of his biggest inspirations, he created nearly twenty fake Palmers. Keating and Kelly then decided on the best three forgeries and Kelly took them to gallery specialists for auction.Keating perceived the gallery system to be rotten – dominated, he said, by American "avant-garde fashion, with critics and dealers often conniving to line their own pockets at the expense both of naïve collectors and [of] impoverished artists". Keating retaliated by creating forgeries to fool the experts, hoping to destabilize the system. Keating considered himself a socialist and used that mentality to rationalize his actions.He planted "time-bombs" in his products. He left clues of the paintings' true nature for fellow art restorers or conservators to find. For example, he might write text onto the canvas with lead white before he began the painting, knowing that x-rays would later reveal the text. He deliberately added flaws or anachronisms, or used materials peculiar to the 20th century. Modern copyists of old masters use similar practices to guard against accusations of fraud.In Keating's book The Fake's Progress, discussing the famous artists he forged, he stated that "it seemed disgraceful to me how many of them died in poverty". He reasoned that the poverty he had shared with these artists qualified him for the job. He added: "I flooded the market with the 'work' of Palmer and many others, not for gain, but simply as a protest against the merchants who make capital out of those I am proud to call my brother artists, both living and dead."Mastering an artist's style and technique, as well as getting to know the artist very well, was a priority for Keating.Keating's preferred approach in oil painting was a Venetian technique inspired by Titian's practice, although modified and fine-tuned along Dutch lines. The resultant paintings, while time-consuming to execute, have a richness and subtlety of colour and optical effect, and a variety of texture and depth of atmosphere unattainable in any other way. Unsurprisingly, his favourite artist was Rembrandt.For a "Rembrandt", Keating might make pigments by boiling nuts for 10 hours and filtering the result through silk; such colouring would eventually fade, while genuine earth pigments would not. As a restorer he knew about the chemistry of cleaning-fluids; so, a layer of glycerine under the paint layer ensured that when any of his forged paintings needed to be cleaned (as all oil paintings need to be, eventually), the glycerin would dissolve, the paint layer would disintegrate, and the painting – now a ruin – would stand revealed as a fake.Occasionally, as a restorer, he would come across frames with Christie's catalogue numbers still on them. To help in establishing false provenances for his forgeries, he would call the auction house to ask whose paintings they had contained – and would then paint the pictures according to the same artist's style.Keating also produced a number of watercolours in the style of Samuel Palmer. To create a Palmer watercolor, Keating would mix the watercolor paints with glutinous tree gum, and cover the paintings with thick coats of varnish in order to get the right consistency and texture. And oil paintings by various European masters, including François Boucher, Edgar Degas, Jean-Honoré Fragonard, Thomas Gainsborough, Amedeo Modigliani, Rembrandt, Pierre-Auguste Renoir and Kees van Dongen.In 1970, auctioneers noticed that there were thirteen Samuel Palmer watercolour paintings for sale – all of them depicting the same theme, the village of Shoreham, Kent.Geraldine Norman, The Times of London's salesroom correspondent, looked into the 13 Palmer watercolors, sending them to be scientifically tested by a renowned specialist, Geoffrey Grigson. After careful inspection, she published an article in summer 1976 declaring these "Palmers" to be fake. Norman was sent tips as to who forged these paintings, but it was not until Jane Kelly's brother met up with Norman and told her all about Keating, that she found out the truth. Soon after, she drove out to the house that Kelly's brother had told her about, and met Keating. Keating welcomed her inside and told her all about his life as a restorer and artist, not discussing his life as a forger. He also spent much of the time ranting about his fight against the art establishment as a working-class socialist. A little over a week after their meeting (and a month after the first article), The Times published a further article written by Norman, writing about Keating's life and the many allegations of forgery against him. In response, Keating wrote: "I do not deny these allegations. In fact, I openly confess to having done them." He also declared that money was not his incentive. Though Norman was the one to expose him, Keating did not feel resentment towards her. Instead he said that she was sympathetic, respectful of his radical politics, and appreciative of him as an artist.When an article published in The Times discussed the auctioneer's suspicions about their provenance, Keating confessed that they were his. He also estimated that more than 2,000 of his forgeries were in circulation. He had created them, he declared, as a protest against those art traders who get rich at the artist's expense. He also refused to list the forgeries.
В том же году, когда Китинг был арестован (1977), он опубликовал свою автобиографию вместе с Джеральдиной и Фрэнком Норманом. В статье 2005 года в The Guardian говорится, что после прекращения судебного процесса "публика потеплела к нему, считая его очаровательным старым плутом". Годы постоянного курения и последствия вдыхания паров химических веществ, используемых при реставрации картин, таких как аммиак, скипидар и метиловый спирт, а также стресс, вызванный судебным процессом, взяли свое. Однако в 1982 и 1983 годах Китинг воспрянул духом и, несмотря на хрупкое здоровье, вел телевизионные программы о технике старых мастеров на канале Channel 4 в Великобритании.После того как судебный иск Китинга был прекращен, ему предложили сняться в телевизионном шоу под названием "Том Китинг о художниках". Шоу начало выходить в эфир в 1982 году в 6:30 вечера по будням, чтобы привлечь семейную аудиторию. В этом шоу Китинг показывал, как рисовать как мастера, иллюстрируя технику и процесс написания картин, как это делали такие художники, как Тициан, Рембрандт, Клод Моне и Джон Констебл.За год до своей смерти в Колчестере в возрасте 66 лет Китинг заявил в телевизионном интервью, что, по его мнению, он не был особенно хорошим художником. Его сторонники с этим не согласны. Китинг похоронен в церковном дворе приходской церкви Святой Марии Девы Марии в Дедхэме (место, которое неоднократно расписывал сэр Альфред Маннингс), а его последняя картина, "Ангел из Дедхэма", находится в Муниментской церковной библиотеке.Еще при его жизни многие коллекционеры искусства и знаменитости, такие как бывший боксер-тяжеловес Генри Купер, начали собирать работы Китинга. После его смерти его картины становились все более ценными предметами коллекционирования. В год его смерти Christie's выставил на аукцион 204 его работы. Сумма, вырученная на аукционе, не была объявлена, но говорят, что она была значительной. Его известные подделки, описанные в каталогах "после" Гейнсборо или Сезанна, достигают высоких цен. В наши дни Китинги продаются за десятки тысяч фунтов.И, возможно, еще интересно то, что существуют поддельные Китинги. В статье, опубликованной в 2005 году в Guardian, говорится: "На рынке появляются поддельные картины в оригинальном стиле Китинга, на которых гордо красуется то, что похоже на его подпись. Если им удается обмануть, они могут претендовать на сумму от 5 000 до 10 000 фунтов стерлингов. Но если их разоблачить, то они практически ничего не стоят, как и те, что были у Китинга 20 лет назад. Если вы можете купить их почти за бесценок, они могут стать лучшим вложением, чем оригинальная подделка Китинга".В фильме 2002 года "Хороший вор" персонаж Ника Нолте утверждает, что владеет картиной, которую Пикассо написал для него после проигрыша пари. Когда картина оказывается подделкой, он заявляет, что ее написал для него Китинг после встречи в букмекерской конторе.Четвертый трек под названием "Judas Unrepentant" на альбоме прогрессивной рок-группы Big Big Train 2012 года English Electric (Part One) основан на жизни Китинга как художника. Согласно блогу вокалиста Big Big Train Дэвида Лонгдона, песня проходит через творческую жизнь Китинга от его работы реставратором до его смерти и посмертной славы.
After Keating and Jane Kelly were finally arrested in 1979, and both accused of conspiracy to defraud and obtaining payments through deception amounting to £21,416, Kelly pleaded guilty, promising to testify against Keating. Conversely, Keating pleaded innocent, on the basis that he was never intending to defraud, rather he was simply working under the masters' guidance and in their spirit. The charges were eventually dropped due to his poor health after he was severely injured in a motorcycle accident. He then contracted bronchitis in the hospital, which was exacerbated by a heart ailment and pulmonary disease, leading the doctors to believe that he was not going to survive. The prosecutor dropped the case, declaring nolle prosequi. Since Kelly had already pleaded guilty, she still had to serve her time in prison. However, Keating served no time, and shortly after the charges were dropped, Keating's health improved. Soon after, Keating was asked to star in a television show about the techniques needed to paint like the masters.The same year Keating was arrested (1977), he published his autobiography with Geraldine and Frank Norman. A 2005 article in The Guardian stated that after the trial was halted, "the public warmed to him, believing him a charming old rogue." Years of chain smoking and the effects of breathing in the fumes of chemicals used in art restoring, such as ammonia, turpentine and methyl alcohol, together with the stress induced by the court case, had taken their toll. Through 1982 and 1983 Keating rallied, however, and although in fragile health, he presented television programmes on the techniques of old masters for Channel 4 in the UK.After Keating's legal suit was dropped, he was asked to star in a television show called Tom Keating on Painters. The show started airing in 1982 at 6:30 p.m. on weekdays to attract a family audience. On this show, Keating demonstrated how to paint like the masters, illustrating the techniques and processes of painting like artists, such as Titian, Rembrandt, Claude Monet, and John Constable.A year before he died in Colchester at the age of 66, Keating stated in a television interview, that, in his opinion, he was not an especially good painter. His proponents would disagree. Keating is buried in the churchyard of the parish church of St Mary the Virgin at Dedham (a scene painted numerous times by Sir Alfred Munnings), and his last painting, The Angel of Dedham, is to be found in the Muniment Library of the church.Even when he was alive, many art collectors and celebrities, such as the ex-heavyweight boxer Henry Cooper, had begun to collect Keating's work. After his death, his paintings became increasingly valuable collectibles. In the year of his death, Christie's auctioned 204 of his works. The amount raised from the auction was not announced, but it is said to have been considerable. Even his known forgeries, described in catalogues as "after" Gainsborough or Cézanne, attain high prices. Nowadays, Keatings sell for tens of thousands of pounds.And perhaps even more interesting, there are fake Keatings. The 2005 Guardian article states, "Dodgy paintings in Keating's original style, proudly bearing what-looks-like his signature, are finding their way into the market. If they manage to fool, they can claim £5,000 to £10,000. But if uncovered they are virtually worthless, much like Keating's 20 years ago. If you can pick them up for next to nothing, they may be a better investment than an original Keating counterfeit."In the 2002 film The Good Thief Nick Nolte's character claims to own a painting Picasso did for him after losing a bet, when it is exposed as a fake he claims it was painted for him by Keating after meeting in a betting shop.The fourth track, titled "Judas Unrepentant", on progressive rock band Big Big Train's 2012 album English Electric (Part One) is based on the life of Keating as an artist. According to the blog of Big Big Train vocalist David Longdon, the song walks through Keating's artistic life from his time as a restorer to his death and posthumous fame.
Луиджи Франческо Джованни Пармеджани (1860 - 1945) - итальянский анархист, антиквар, фальсификатор и коллекционер произведений искусства.Он родился в Реджо-Эмилии в скромной семье и начал работать подмастерьем печатника, а затем ювелиром.В 1880 году или незадолго до этого он эмигрировал во Францию, где вместе со своим другом и анархистом Витторио Пини основал группу анархистов-индивидуалистов. В 1888 году он отправился в Брюссель, а затем в Лондон и Париж, где неоднократно останавливался с 1888 по 1903 год. В 1889 году он внимательно следил за жизнью депутатов-социалистов Черетти и Прамполини и укрылся в Париже в доме астурийского художника, арт-дилера и коллекционера Игнасио Леона-и-Эскосура (1834-1901).В конце 19 века он открыл антикварный магазин рядом с Британским музеем вместе с Виктором Марси, коллекционером антиквариата. Он начал отношения с Мари-Огюстин Терезой, дочерью Марси и вдовой Эскосура. После смерти Марси Пармеджани успешно управлял галереей, которую также посещал представитель королевы Виктории по культуре, продавая предметы Британскому музею.В начале XX века он навсегда покинул Лондон и переехал в Париж, где под псевдонимом Луи Марси приобрел значительное состояние и известность как эксперт по искусству. Здесь он посвятил себя производству и торговле предметами мелкого искусства Средневековья и Ренессанса, предметами, известными как "продукция Марси", которые во второй половине XIX века были востребованы в крупных государственных и частных коллекциях. Историки недавно подтвердили, что это была международная торговля поддельными ювелирными изделиями, оружием, майоликой, мебелью и т.д., рупором которой был журнал Le Connoisseur. Музей Метрополитен в Нью-Йорке хранит некоторые из этих предметов. Для них была придумана фраза "Marcy Fakes", обозначающая эти типы объектов.
Luigi Francesco Giovanni Parmeggiani (1860 - 1945) was an Italian anarchist, antiquarian, forger, art dealer and collector.He was born in Reggio Emilia to a humble family and started work as an apprentice printer and then as a jeweller.In 1880 or shortly before he emigrated to France, where together with his friend and anarchist Vittorio Pini he founded a group of individualist anarchists. In 1888 he went to Brussels and later to London and Paris, where he stayed from 1888 to 1903 on several occasions. In 1889, he was attentive to the lives of the socialist deputies Ceretti and Prampolini, and took refuge in Paris at the home of the Asturian painter, art dealer and collector Ignacio León y Escosura (1834-1901).Towards the end of the 19th century, he opened an antiques shop near the British Museum with Victor Marcy, an antiques collector. He began a relationship with Marie-Augustine Therese, Marcy's daughter and Escosura's widow. After Marcy's death, Parmeggiani successfully ran the gallery, which was also visited by Queen Victoria's cultural representative, selling objects to the British Museum.At the beginning of the 20th century, he left London for good and moved to Paris, where he acquired a considerable fortune and fame as an art expert under the pseudonym Louis Marcy. Here, he devoted himself to the production and trade of medieval and Renaissance minor art, objects known as 'Marcy production', which in the second half of the 19th century were in demand in major public and private collections. Historians have recently confirmed that this was an international trade in fake jewellery, weapons, majolica, furniture, etc. for which the magazine Le Connoisseur was the mouthpiece. The Metropolitan Museum of Art in New York preserves some of these objects. The phrase Marcy Fakes was coined for him, referring to this type of object.
В 1903 году он был арестован французской полицией за нарушение указа о депортации и отсидел пять месяцев в тюрьме. Согласно некоторым источникам, в этот период Пармеджани подозревается в том, что он был масоном и шпионом на службе неустановленной иностранной державы.В Париже в 1918 году он женился на Анне Лонтине Детти, дочери художника из Сполето Чезаре Аугусто Детти (1847-1914), шурина Эскосуры.В 1924 году он вернулся в родной город вместе с женой, а в 1928 году открыл Галерею Пармеджани в здании, которое было специально куплено и полностью отремонтировано для размещения его художественных коллекций.В 1933 году супруги Пармеджани продали галерею муниципалитету Реджио с одобрения Адольфо Вентури.Луиджи Пармеджани умер в Реджо-Эмилии в 1945 году.
In 1903, he was arrested by the French police for contravening the deportation decree and served five months in prison. According to some sources during this period, Parmeggiani is suspected of being a Freemason and a spy in the service of an unspecified foreign power.In Paris in 1918, he married Anne Lontine Detti, daughter of the Spoleto painter Cesare Augusto Detti (1847-1914), Escosura's brother-in-law.In 1924, he returned to his home town with his wife and in 1928 inaugurated the Galleria Parmeggiani in a building that had been specially bought and completely renovated to house his art collections.In 1933 the Parmeggiani couple sold it to the Municipality of Reggio with the endorsement of Adolfo Venturi.Luigi Parmeggiani died in Reggio Emilia in 1945.
Ичилио Федерико Джони (Сиена, 1866-1946) - итальянский художник и фальсификатор, который специализировался на подделке старинных картин (в основном сиенской школы) и был лидером "фальсификаторов" того же города. Он также был известен под прозвищем PAICAP.Сам он писал в своей книге "Le memorie di un pittore di quadri antichi" ("Мемуары художника старинных картин"), что он был сыном Федерико Пенна из Сассари, майора-лейтенанта 53-го пехотного полка, который покончил жизнь самоубийством 3 сентября 1865 года в возрасте 26 лет, и Джулии Казини, которая забеременела. Чтобы избежать скандала, семья решила отказаться от него, или, по словам самого Йони: "как бы ни была добросердечна семья, меня отдали бастардам", то есть, как это было принято в отношении нежеланных детей или тех, кого нельзя было содержать, их бросали в так называемое "Колесо Геттелли" (Ruota dei Gettatelli) при больнице Санта-Мария делла Скала на площади Пьяцца дель Дуомо, совершенно анонимно. Через 18 месяцев ребенок был возвращен в семью, и ему было добавлено имя Федерико.Еще будучи мальчиком, он начал часто посещать мастерскую позолотчика, где научился технике, которую позже использовал в своей профессии "художника античных картин". Позолотчик, Анджело Франчи, увидел способности Джони и посоветовал ему посещать Институт искусств, хотя и от случая к случаю.Повторное открытие примитивных итальянских художников 14-15 веков и последующее развитие значительного международного рынка антиквариата стояли у истоков феномена производства "антикварных картин". Среди итальянских центров, посвятивших себя производству "античных" предметов искусства в 19-20 веках, Сиена играла важную роль. Подделки, предназначенные для широкой клиентуры богатых иностранных коллекционеров, особенно американских, иногда имели настолько качественные результаты, что теперь считаются подлинными произведениями искусства.
Icilio Federico Joni (Siena, 1866 - 1946) was an Italian painter and forger, who specialised as a forger of ancient paintings (especially of the Sienese school) and was the leader of the 'forgers' of the same city. He was also known by the nickname PAICAP.He himself wrote in his book 'The Memoirs of a Painter of Antique Paintings' that he was the son of Federico Penna from Sassari, a lieutenant major in the 53rd Infantry Regiment, who committed suicide on 3 September 1865 at the age of 26, and Giulia Casini who had become pregnant. In order to avoid a scandal, the family decided to abandon him, or in Joni's own words: 'as good-hearted as the family was, I was put to the bastards', i.e., as was the custom for unwanted children or those who could not be supported, they were abandoned in the so-called 'Ruota dei Gettatelli' (Wheel of the Gettys) at the Santa Maria della Scala hospital in Piazza del Duomo, completely anonymously. After 18 months, the child was returned to the family and the name Federico was added.While still a boy, he began to frequent the workshop of a gilder where he learned the techniques that he would later use in his profession as a 'painter of antique paintings'. The gilder, Angelo Franci, saw Joni's abilities and advised him to attend the Art Institute, albeit occasionally.The rediscovery of primitive Italian painters of the 14th-15th centuries and the consequent development of a substantial international antiques market were at the origin of the phenomenon of the production of 'antique paintings'. Among the Italian centres that devoted themselves to the production of 'antique' art objects between the 19th and 20th century, Siena played an important role. The forgeries, destined for a large clientele of wealthy foreign collectors, especially American, sometimes had such qualitative results that they are now considered authentic works of art.
Руководителем "школы фальсификаторов" был Джони, "бастард", как называли подкидышей больницы Санта-Мария делла Скала в Сиене, который прославился своими мадоннами, репродукциями мадонн древней сиенской школы. В старости он собрал и опубликовал собственную автобиографию "Мемуары художника старинных картин" (1932), которая была немедленно переведена на английский язык и способствовала росту подозрений, что за каждой картиной из Сиены, циркулировавшей на рынке антиквариата в те годы, на самом деле стояла работа знаменитого Джони. Его имя стало атрибутом каждой подозрительной антикварной темперы на золотом фоне панно и в итоге стало синонимом подделки. Поэтому, зачастую необоснованно, ему приписывались десятки сомнительных апокрифических "золотых историй". В письме от 1945 года, за год до своей смерти, Джони описал технику, необходимую для состаривания картины, основываясь на руководстве Джованни Секко Суардо. Многочисленные реставраторы и "художники античной живописи" формировались и тяготели к Федерико Джони: от Иджино Готтарди до Джино Нелли, от Артуро Ринальди, известного как "Пинтуриккио", до Бруно Марци и Умберто Джунти.Творчество Джони варьировалось от изображений для книг, личных переработок старинного бикхерна муниципалитета Сиены, до триптихов, впоследствии проданных в Европе и США. К периоду 1910-1915 годов относится одно из его самых значительных панно, "Мадонна с младенцем, святой Марией Магдалиной и святым Себастьяном" (работа Нероккио ди Бартоломео де' Ланди), в то время, как и в последующие два десятилетия появились работы, которые следуют стилю основных сиенских и несиенских художников XIV и XV веков: Дуччо ди Буонинсегна, Пьетро Лоренцетти, Сано ди Пьетро, Франческо ди Джорджо Мартини, Беато Анджелико и художника, близкого к Джованни Беллини. Среди его работ: Полиптих Аньяно, работа Чекко ди Пьетро, Пиза, Палаццо Джули Россельмини Гуаланди Мадонна с младенцем, святая Мария Магдалина и святой Себастьян, работа Нероккио ди Бартоломео де' Ланди Мадонна с младенцем, работа Пьетро Лоренцетти Мадонна с младенцем, святым Иеронимом и святым Бернардино, работа Нероккио ди Бартоломео де' Ланди Побиение камнями святых Космы и Дамиана, работа Сано ди Пьетро Мадонна с младенцем - стиль, близкий к Дуччо ди Буонинсенья (Уголино ди Нерио) Христос в жалости среди скорбящих - стиль, близкий к Андреа Мантенья (по Джованни Беллини).Аббревиатура, которой он подписывался, PAICAP, символизировала его деятельность: она означала Per Andare In Culo Al Prossimo.
The ruler of the 'school of forgers' was Joni, a 'bastard', as the foundlings of the hospital of Santa Maria della Scala were called in Siena, who became famous for his Madonnas, reproductions of those of the ancient Sienese school. In his old age, he collected and published his own autobiography, The Memoirs of a Painter of Ancient Paintings (1932), which had an immediate translation into English and which contributed to increasing suspicions that behind every painting from Siena circulating on the antiques market in those years there was actually the work of the now famous Joni. His name became the attributive receptacle of every suspicious antique tempera on gold background panel and ended up becoming synonymous with a fake. Thus, often unduly, dozens of dubious apocryphal 'gold backgrounds' ended up being attributed to him. In a letter dated 1945, a year before his death, Joni described the techniques needed to age a painting, based on Giovanni Secco Suardo's manual. Numerous restorers and 'painters of old paintings' formed and gravitated around Federico Joni: from Igino Gottardi to Gino Nelli, from Arturo Rinaldi known as 'Pinturicchio' to Bruno Marzi and Umberto Giunti.Joni's production ranged from book covers, personal re-elaborations of the ancient Biccherne of the Commune of Siena, to triptychs produced in the late 19th and early 20th century, later sold in Europe and the United States. One of his most important panels, the Madonna and Child, Saint Mary Magdalene and Saint Sebastian (by Neroccio di Bartolomeo de' Landi), belongs to the 1910-1915 period, while the following two decades saw works that follow the style of the major Sienese and non-Sienese painters of the 14th and 15th centuries: Duccio di Buoninsegna, Pietro Lorenzetti, Sano di Pietro, Francesco di Giorgio Martini, Beato Angelico and a painter close to Giovanni Bellini. Among the works: Polyptych of Agnano, by Cecco di Pietro, Pisa, Palazzo Giuli Rosselmini Gualandi Madonna and Child, Saint Mary Magdalene and Saint Sebastian, by Neroccio di Bartolomeo de' Landi Madonna and Child, by Pietro Lorenzetti Madonna and Child, St. Jerome and St. Bernardino, by Neroccio di Bartolomeo de' Landi The Stoning of Saints Cosmas and Damian, by Sano di Pietro Madonna and Child - style close to Duccio di Buoninsegna (Ugolino di Nerio) Christ in Pity among the Sorrowful - style close to Andrea Mantegna (by Giovanni Bellini).The acronym with which he signed himself, PAICAP, is emblematic of his activity: it meant Per Andare In Culo Al Prossimo.
Франческо Мартинетти (1833 - 1895) - итальянский антиквар, нумизмат и фальсификатор.Помимо этого он был гравером, реставратором и торговцем драгоценными камнями, а также замешан в нашумевших международных делах о подделке археологических артефактов, самым спорным из которых является так называемая "fibula prenestina", а самым известным - "Бостонский трон". Он был главным действующим лицом на рынке римских древностей во второй половине XIX века.Он родился в Риме в 1833 году, был сыном Джованни, римского торговца барахлом, и Терезы Яковаччи, и у него был старший брат Анджело, художник.Франческо Мартинетти начал свою деятельность как гравер и реставратор драгоценных камней, увлекаясь нумизматикой, а затем как дилер антикварных предметов, открыв мастерскую на Виа Бонелла, 74, рядом с Академией Сан Лука в Риме, где вскоре начал свой успешный антикварный бизнес. Здесь он нанял Камиллу Амичи, на которой женился, но с которой разошелся, не заведя детей. В 1879 году он переехал в свой дом на улице Алессандрина 101, в районе Монти в Риме, где оставался до самой смерти вместе со своей семьей, включая экономку Маддалену Коччиа.Культурный, умный и глубокий знаток античного искусства, каким его считали в нумизматических и антикварных кругах Рима, он поддерживал дружеские и деловые отношения с такими деятелями международной культурной среды, как археологи Пауль Хартвиг, Вольфганг Хельбиг, Людвиг Поллак, барон Джованни Барракко, Карл Якобсен, богатый датский меценат и основатель Глиптотеки Ню Карлсберг в Копенгагене, польский граф Мишель Тыскевич, граф Повер де ла Шапель и другие.
Francesco Martinetti (1833 - 1895) was an Italian antiquarian, numismatist and forger.He was also a gem engraver, restorer and art dealer also implicated in sensational international cases of counterfeiting of archaeological artefacts, the most controversial of which is that of the so-called 'fibula prenestina' and the most famous that of the 'Boston throne'. He was a protagonist of the Roman antiquities market in the second half of the 19th century.Born in Rome in 1833, he was the son of Giovanni, a Roman junk dealer, and Teresa Jacovacci, and had a brother, Angelo, a painter, who was three years older.Francesco Martinetti began his activity as a gem engraver and restorer with a passion for numismatics and then as a dealer in antique objects, opening a workshop at 74 Via Bonella, near the Accademia di San Luca in Rome, where he soon started his successful antiques business. Here he employed Camilla Amici, whom he married but from whom he separated without having any children. In 1879, he moved to his home in Via Alessandrina 101, in the Monti district of Rome, where he stayed until his death together with his family, including his housekeeper Maddalena Coccia.A cultured, intelligent and profound connoisseur of ancient art, as he was esteemed in Rome's numismatic and antiquarian circles, he cultivated friendly and business relations with personalities from the international cultural milieu such as the archaeologists Paul Hartwig, Wolfgang Helbig, Ludwig Pollack, Baron Giovanni Barracco, Carl Jacobsen, a wealthy Danish patron and founder of the Ny Carlsberg Glyptotek in Copenhagen, the Polish Count Michele Tyskiewicz, Count Pauvert de la Chapelle and others.
Он был официальным оценщиком итальянского государства, членом Немецкого археологического института с 1871 года и был признан как академик. В 1869-1870 годах он получил концессию на раскопки в Палестрине от Главного управления древностей и изящных искусств. В 1876 году он был назначен кавалером ордена Короны Италии. Самые важные музеи мира поддерживали с ним связь.Только Глиптотека Ню Карлсберг в Копенгагене приобрела более 1 000 предметов на рынке римских древностей благодаря сотрудничеству Мартинетти с Хельбигом и Тыскевичем.Благодаря своей деятельности в качестве искусного антиквара, он накопил большой капитал, который, частично упрятав в старинных и современных золотых монетах и древних гравированных драгоценных камнях, спрятал в замурованном чулане своего римского дома на Via Alessandrina 101, район Монти, где он случайно обнаружился во время сноса здания 22 февраля 1933 года.Так называемый "клад Виа Алессандрина" состоял из: 2529 золотых монет, из которых 440 древних монет греческого, римского, византийского, ломбардского и других периодов до 18 века, и 2089 инвестиционных золотых монет 19 века, в общей сложности 20,176 кг золота. В 1941 году сокровища были переданы в Капитолийские музеи в Риме после судебного спора между губернаторством Рима, владельцем имущества, и наследниками.Он был более или менее непосредственно вовлечен в подделку археологических артефактов, для которых он использовал доверенных местных мастеров или которые подделывал лично, использовал свои международные связи для прибыльной торговли ими.Наиболее известны следующие:- Пренестинская фибула, о которой говорят, что Мартинетти был автором этрусской надписи.- Так называемый Бостонский трон, названный в честь музея в этом городе, который через археолога Пауля Хартвига приобрел в 1894 году поддельный трон Людовизи, сделанный самим Мартинетти или его работниками, которых он нанял для реставрации.- Дюжина или более бронзовых цист были проданы в различные европейские музеи с поддельными украшениями и надписями руки самого Мартинетти, который таким образом использовал свои навыки гравера и реставратора бронзы. Цисты, о которых идет речь, скорее всего, были извлечены из раскопок в Палестрине, находились в концессии с 1869 года, и их коммерческая ценность, таким образом, возросла.- Мраморная статуя атлета продана в Глиптотеку в Копенгагене.- Геракл, отреставрированная бронза, проданная Хельбигом музею Якобсена.
He was an official appraiser for the Italian state, a member of the German Archaeological Institute from 1871, and was recognised as an academic. In 1869-1870, he obtained excavation concessions in Palestrina from the General Directorate of Antiquities and Fine Arts. In 1876, he was appointed a knight of the Order of the Crown of Italy. The most important museums in the world were in contact with him.The Glittoteca Ny Carlsberg in Copenhagen alone acquired more than 1000 objects on the Roman antiquities market through Martinetti's association with Helbig and Tyskiewicz.Through his activity as a skilled antiquarian, he amassed a large capital that, partly hoarded in ancient and modern gold coins and ancient engraved gems, he hid in a walled-in closet of his Roman home in Via Alessandrina 101, Monti district, where it accidentally came to light during the demolition of the building on 22 February 1933.The so-called 'treasure of Via Alessandrina' consisted of: 2529 gold coins, including 440 ancient coins from the Greek, Roman, Byzantine, Lombard and other periods up to the 18th century, and 2089 investment gold coins from the 19th century, totalling 20.176 kg of gold. In 1941, the treasure was transferred to the Capitoline Museums in Rome after a legal dispute between the Governorate of Rome, the owner of the property, and the heirs.He was more or less directly involved in cases of counterfeiting of archaeological artefacts for which he used trusted local craftsmen, or which he personally counterfeited, and his international connections to trade them for lucrative profits.Some of the best known are:- The Prenestine fibula said to have been the author of the Etruscan inscription.- The so-called Boston throne, named after the museum in that city which, through the archaeologist Paul Hartwig, acquired in 1894 the counterfeit Ludovisi throne made by Martinetti himself or by his workers he employed in restorations.- A dozen or more bronze cists were sold to various European museums with counterfeit decorations and inscriptions by Martinetti himself, who thus put his skills as an engraver and bronze restorer to good use. The cysts in question most probably came from the Palestrina excavations that had been under concession since 1869, and their commercial value was thus increased.- Marble statue of an athlete sold to the Glyptoteca in Copenhagen.- Heracles, restored bronze sold by Helbig to the Jacobsen.
Леопольдо Франчиолини (1844-1920) - итальянский антиквар, активно работавший в конце XIX - начале XX века. Он запомнился как мошенник, продававший поддельные и измененные исторические музыкальные инструменты. По сей день его деятельность является препятствием для научного изучения инструментов прошлого.О жизни Франчиолини известно немного. Согласно данным переписи населения, он родился 1 марта 1844 года, женился в 1879 году и имел шестерых детей, один из которых умер, не достигнув совершеннолетия. В переписи его профессия была указана как органист, а также как антиквар. Возможно, что он основал свою мастерскую в 1879 году, эта дата указана в его каталогах. Мастерская находилась в разных местах Флоренции; за короткий период его бизнес сменил несколько мест.Франчиолини неоднократно продавал поддельные инструменты или инструменты, модифицированы в его мастерской для того, чтобы сделать их более привлекательными для наивных покупателей. Например, он добавлял различные украшения или даже целые дополнительные клавиатуры к клавесинам. Он также прикреплял к инструментам даты, чтобы они казались более старыми, и ставил на них поддельные подписи создателей. Его модификации повредили музыкальную ценность инструментов и особенно их научную ценность, сделав их менее полезными для современных создателей, которые при проектировании опираются на исторические инструменты.Как отмечает Рипин, современным ученым или покупателям недостаточно просто игнорировать все инструменты, которые когда-то находились во владении Франчиолини, потому что через его магазин также прошло огромное количество ценных подлинных инструментов. Иногда они модифицировались, чтобы больше походить на поддельные инструменты, что придавало последним большее доверие.Модификации старых инструментов Франчиолини часто грубы, например, наивные формы декоративного искусства, а также неправильное написание имен изготовителей и ошибки в латинских девизах. Коттик указывает на один клавесин, в котором мостик для дополнительных коротких четырехфутовых струн не только грубый, но даже больше, чем основной мостик, что является абсурдом в обычной конструкции клавесина. В начале своей карьеры Франчиолини был настолько невежественен, что изготовил клавиатуру, в которой все диезы падали группами по три, а не привычными чередующимися двойками и тройками.
Leopoldo Franciolini (1844–1920) was an Italian antique dealer who was active in the late 19th and early 20th centuries. He is remembered as a fraudster who sold faked and altered historical musical instruments. To this day his work is a barrier to the scholarly study of instruments of the past.Little is known about Franciolini's life. According to census records he was born 1 March 1844, was married in 1879, and had six children of whom one died before reaching adulthood. The census listed his occupation as organist as well as antiquary. It is possible that he founded his workshop in 1879, a date listed on his catalogs. The workshop was at various locations in Florence; during part of its existence his business was housed in more than one location.Franciolini repeatedly sold fake instruments or instruments that were modified in his workshop to make them more appealing to naïve buyers. For instance, he added various forms of decoration, or even entire extra keyboards to harpsichords. He also attached dates to instruments to make them seem older and gave them false signatures of builders. His modifications damaged the musical value of the instruments and especially their scholarly value, making them less useful in service of modern builders, who rely on historical instruments for their design.As Ripin notes, it will not suffice for modern scholars or buyers simply to ignore all instruments that were once in Franciolini's possession, because a great number of valuable authentic instruments passed through his shop as well. These were sometimes modified to look more like the fraudulent instruments, thus giving the latter more credibility.Franciolini's modifications of old instruments are often crude, involving, for instance, naive forms of decorative art, as well as misspellings of builder's names and errors in Latin mottos. Kottick points out one harpsichord in which the bridge for the added, short-scale four-foot strings is not only crude but even larger than the main bridge, an absurdity in normal harpsichord construction. At one point early in his career, Franciolini was so ignorant as to produce a keyboard in which the sharps all fell in groups of three rather than the familiar alternating twos and threes.
Специализацией Франчиолини было добавление дополнительных мануалов (т.е. клавиатур) к старым клавесинам. Например, Франчиолини создал в общей сложности пять трехмануальных клавесинов, что значительно превосходит один трехмануальный клавесин, известный как исторически подлинный. Двухмануальный клавесин был редкостью в Италии, и Коттик полагает, что практически любой музейный инструмент, описанный как итальянский двухмануальный, скорее всего, имеет второе усовершенствование из мастерской Франчиолини.Франчиолини работал в то время, когда многие из великих коллекций музыкальных инструментов (хранящихся сегодня в музеях) создавались путем покупки отдельными богатыми коллекционерами. Было мало опубликованных научных трудов, чтобы защитить таких покупателей от его мошенничества, и поэтому коллекции, переданные позже в музеи, изобиловали ими.Разные коллекционеры более или менее успешно распознавали подделки Франчиолини. Например, пионер ранней музыки Арнольд Долметш, сам создатель музыкальных инструментов, часто посещал магазин Франчиолини и легко распознавал подделки. С другой стороны, американский коллекционер Фредерик Стернс расхватывал изделия Франчиолини с таким беспорядочным энтузиазмом, что столетие спустя его осудили ученые, которые сегодня хранят его коллекцию в Анн-Арборе, Коллекцию музыкальных инструментов Стернса. Описывая один инструмент, они пишут:"В данном случае мы имеем альтовый кларнет в тональности F. ... Это составной инструмент с четырьмя секциями: две - кленовые, покрытые кожей, ... бочка, похоже, была украдена у бас-кларнета, ... колокол - у гобоя. Мундштук, похоже, был переделан из бас-кларнета. ... Одновременная грубость и креативность, продемонстрированные в каталоге [Франчиолини], весьма занимательны. Более тревожным, однако, является тень, брошенная на ошибочные суждения Фредерика Стернса в последние годы его коллекционирования."Возможно, считает Коттик, что некоторые из покупателей Франчиолини не заботились о мошенничестве, поскольку их интересовали ранние инструменты как яркие декоративные объекты, а не как научные артефакты. Этой точки зрения придерживается и современный лютье/дилер Синьер де Риддер, который, кроме того, предполагает, что Франчиолини "был не единственным, кто предлагал богатой клиентуре музыкальные предметы, предназначенные для украшения".Франчиолини преуспевал в своем мошенническом бизнесе в течение многих лет. Однако в 1909 году он совершил мошенничество, которое привело к его аресту. Факты не совсем ясны из протокола, но Рипин предлагает правдоподобное предположение.По мнению Рипина, источником юридических проблем Франчиолини стали его отношения с другим дельцом. Некий граф Пассерини купил у Франчиолини большую группу инструментов, включая поддельные, и перепродал их по более высокой цене Вильгельму Хейеру, выдающемуся немецкому коллекционеру из Кельна. Пассерини добавил свой собственный обман: он скрыл тот факт, что купил их у Франчиолини, и вместо этого заявил, что инструменты были найдены в палаццо в Сиене.Хейер быстро распознал мошеннический характер коллекции. Он был проницательным коллекционером, и распознать обман Пассерини не составило особого труда: на некоторых инструментах сохранились этикетки из магазина Франчиолини или они уже были указаны в каталоге Франчиолини. Обнаружив обман, Хейер вернул коллекцию графу Пассерини, который подал на Франчиолини в суд, а также жалобу прокурору штата. Браухли пишет: "крайне маловероятно, что Франчиолини, хорошо осведомленный о репутации Хейера, попытался бы так дерзко обмануть Хейера".Суд над Франчиолини в 1910 году привлек большое внимание; в газете La Nazione сообщалось, что на нем присутствовало "множество людей, состоящих из антикваров, ценителей искусства, художников и т.д.". Суд из трех судей счел доказательства обвинения полностью убедительными, а доказательства защиты - полностью неубедительными; в своем вердикте они со смаком описали некоторые из наиболее ярких примеров подделки.Франчиолини был признан виновным и приговорен к четырем месяцам тюремного заключения. Это наказание было заменено штрафом в 1000 лир.Наказание не удержало Франчиолини от дальнейшего мошенничества; он продолжал заниматься подделкой инструментов в оставшиеся годы своей жизни. Возможно, Хейер пытался предупредить других коллекционеров о деятельности Франчиолини; анонимная статья появилась в немецкоязычном органологическом журнале Zeitschrift für Instrumentenbau, в которой рассказывалось об эпизоде с Пассерини с точки зрения самого Хейера, и, по словам Рипина, это помогло предотвратить обман некоторых коллекционеров. Но за пределами немецкоговорящих стран все еще было много покупателей, не знавших об осуждении Франчиолини, так что в какой-то степени он мог продолжать вести бизнес как обычно.Франчиолини умер в 1920 году (10 февраля, от бронхиальной пневмонии), но бизнес продолжался под руководством его сыновей. Однако Рипин отмечает (стр. xv), что к тому времени "прекрасные дни закончились. Масштабное и часто беспорядочное коллекционирование итальянских произведений искусства, характерное для конца 19 века и начала 20-го, подошло к концу с постепенным ростом компетентности как музейных кураторов, так и частных коллекционеров". Бизнес семьи Франчиолини постепенно сворачивался, и по крайней мере один из его сыновей нашел себе новое занятие.
A specialization of Franciolini was adding extra manuals (i.e. keyboards) to old harpsichords. For instance, Franciolini concocted a total of five three-manual harpsichords, substantially outnumbering the one three-manual harpsichord known to be historically authentic. The two-manual harpsichord was rare in Italy, and Kottick suggests that for essentially any museum instrument described as an Italian two-manual, it is likely that the second manual comes from Franciolini's workshop.Franciolini worked at a time when many of the great musical instrument collections (stored in museums today) were being built up through purchase by individual wealthy collectors. There was little published scholarship available to protect such buyers from falling victim to his frauds, and thus the collections passed on later to the museums were rife with them.Different collectors did more or less well at detecting Franciolini's forgeries. For instance, the early music pioneer Arnold Dolmetsch, himself a builder, frequented Franciolini's shop, and easily spotted the frauds happening there. On the other hand, the American collector Frederick Stearns snapped up Franciolini items with such indiscriminate enthusiasm that a century later he was castigated by the scholars who preside over his collection in Ann Arbor today; i.e. the Stearns Collection of Musical Instruments. Describing one instrument, they write: In this case, we have an Alto Clarinet in F. ... It is a composite instrument with four sections: two are leather-covered maple, ... the barrel appears to have been purloined from a bass clarinet ... the bell from an oboe. The mouthpiece appears to be re-purposed from a bass clarinet. ... The simultaneous crudeness and creativity demonstrated in [Franciolini's] catalogue is greatly entertaining. More troubling, however, is the shadow cast upon the flawed judgment of Frederick Stearns in his last years of collecting.It is possible, according to Kottick, that some of Franciolini's customers didn't really care about fraud, since their interest was in early instruments as vivid decorative objects, not as scholarly artifacts. This view is also taken by the modern luthier/dealer Sinier de Ridder, who suggests moreover that Franciolini "was not the only one to offer to a rich clientele musical objects intended for decoration."Franciolini prospered in his fraudulent business for many years. In 1909, however, he committed a fraud that led to his arrest. The facts are not entirely clear from the record, but Ripin offers a plausible conjecture.According to Ripin, the source of Franciolini's legal trouble was his dealings with another sharp operator. A Count Passerini bought a large group of instruments, including fraudulent ones, from Franciolini, and resold them at a higher price to Wilhelm Heyer, an outstanding German collector in Cologne. Passerini added his own deception: he concealed the fact that he had purchased them from Franciolini, and claimed instead that the instruments had been found in a palazzo in Siena.Heyer quickly spotted the fraudulent character of the collection. He was an astute collector, and the task of detecting Passerini's deception was not even especially difficult: some of the instruments retained labels from Franciolini's shop or were already listed in a Franciolini catalog. On ascertaining the deception Heyer returned the collection to Count Passerini, who sued Franciolini as well as filing a complaint with the state prosecutor. Brauchli writes "it is highly improbable that Franciolini, well aware of Heyer's reputation, would have tried himself to deceive Heyer so boldly."Franciolini's trial in 1910 attracted considerable attention; it was reported in La Nazione that "a large audience composed of antiquaries, art connoisseurs, artists, etc." attended it. A court of three judges found the prosecution's evidence fully convincing and the defense's evidence fully unconvincing; and in their verdict they described some of the more vivid instances of forgery with relish.Franciolini was convicted and sentenced to four months in prison. This was commuted to a fine of 1000 lire.The punishment did not deter Franciolini from further frauds; he continued operating his instrument-forgery business in the remaining years of his life. Heyer may have attempted to alert other collectors to Franciolini's activities; an anonymous article appeared in the German-language organological journal Zeitschrift für Instrumentenbau reporting the Passerini episode from Heyer's own point of view, and according to Ripin this did help prevent some collectors from being taken in. But outside German-speaking countries, there were still plenty of customers who didn't know about Franciolini's conviction, so it was still possible to some degree for him to continue business as usual.Franciolini really did die in 1920 (10 February, of bronchial pneumonia), but the business still continued under the direction of his sons. However, Ripin notes (p. xv) that by then "the halcyon days were over. The large-scale and frequently indiscriminate collecting of Italian works of art that characterized the late 19th century and early years of the 20th came to an end with a gradual increase in the expertise of museum curators and private collectors alike." The Franciolini family business gradually wound down, and at least one of his sons found a new occupation.
Эрик Хебборн (20 марта 1934 — 11 января 1996) — британский художник и фальсификатор, признавшийся в подделке работ фламандских мастеров, Пиранези, Камиля Коро и других художников.Хебборн посещал художественную школу Челмсфорда и художественную школу Уолтемстоу, а затем поступил в Королевскую академию. Он преуспел в академии, получив приз "Hacker Portrait" и Серебряную премию, а также Британский приз Рима по гравюре и двухлетнюю стипендию в Британской школе в Риме в 1959 г. Там он стал частью международной художественной сцены, завязав знакомства со многими художниками и искусствоведами, включая советского шпиона сэра Энтони Бланта в 1960 г., который сказал Хебборну, что пара его рисунков похожа на Пуссена. Это положило начало его карьере фальсификатора.Хебборн вернулся в Лондон, где его нанял реставратор Джордж Акзель. Во время работы его учили не только реставрировать картины, но и изменять и улучшать их. Акзель перевел его с реставрации существующих картин на "восстановление" картин на совершенно пустых холстах, чтобы их можно было продать за большие деньги.Когда современные критики не оценили его собственные картины, Хебборн начал копировать стиль старых мастеров, таких как: Коро, Кастильоне, Мантенья, Ван Дейк, Пуссен, Гизи, Тьеполо, Рубенс, Ян Брейгель и Пиранези. Такие искусствоведы, как сэр Джон Поуп Хеннесси, объявили его картины подлинными и стилистически блестящими, его картины были проданы за десятки тысяч фунтов стерлингов через аукционные дома, включая Christie's и Sotheby's. По словам самого Хебборна, он продал тысячи поддельных картин, рисунков и скульптур. Большинство рисунков, созданных Хебборном, были его собственными работами, выполненными в стиле исторических художников, а не слегка измененными или комбинированными копиями старых работ.В 1978 году куратор Национальной галереи искусств в Вашингтоне Конрад Оберхубер рассматривал пару рисунков, которые он приобрел для музея у Колнаги, известного и авторитетного лондонского дилера старых мастеров: один - Савелли Сперандио, а другой - Франческо дель Косса. Оберхубер заметил, что два рисунка были выполнены на одной и той же бумаге.
Eric Hebborn (20 March 1934 - 11 January 1996) was a British artist and forger who admitted to forging works by Flemish masters, Piranesi, Camille Corot and others.Hebborn attended Chelmsford Art School and Walthamstow Art School before attending the Royal Academy. He flourished at the academy, winning the Hacker Portrait prize and the Silver Award, and the British Prix de Rome in Engraving, a two-year scholarship to the British School at Rome in 1959. There he became part of the international art scene, establishing acquaintances with many artists and art historians, including Soviet spy Sir Anthony Blunt in 1960, who told Hebborn that a couple of his drawings looked like Poussins. This sowed the seeds of his forgery career.Hebborn returned to London, where he was hired by art restorer George Aczel. During his employ he was instructed not only to restore paintings, but to alter and improve them. Aczel graduated him from restoring existing paintings to "restoring" paintings on entirely blank canvases so that they could be sold for more money.When contemporary critics did not seem to appreciate his own paintings, Hebborn began to copy the style of old masters such as: Corot, Castiglione, Mantegna, Van Dyck, Poussin, Ghisi, Tiepolo, Rubens, Jan Breughel and Piranesi. Art historians such as Sir John Pope Hennessy declared his paintings to be both authentic and stylistically brilliant and his paintings were sold for tens of thousands of pounds through art auction houses, including Christie's and Sotheby's. According to Hebborn himself, he had sold thousands of fake paintings, drawings and sculptures. Most of the drawings Hebborn created were his own work, made to resemble the style of historical artists—and not slightly altered or combined copies of older work.In 1978 a curator at the National Gallery of Art in Washington DC, Konrad Oberhuber, was examining a pair of drawings he had purchased for the museum from Colnaghi, an established and reputable old-master dealer in London: one by Savelli Sperandio and the other by Francesco del Cossa. Oberhuber noticed that two drawings had been executed on the same kind of paper.
Оберхубер был поражен сходством бумаги, использованной в двух работах, и решил предупредить своих коллег в мире искусства. Обнаружив в Библиотеке Моргана еще одну подделку "Коссы", которая прошла через руки как минимум трех экспертов, Оберхубер связался с Колнаги, источником всех трех подделок. Колнаги, в свою очередь, сообщил обеспокоенным кураторам, что все три подделки были приобретены у Хебборна, хотя Хебборн не был назван публично.Колнаги ждал целых восемнадцать месяцев, прежде чем раскрыть обман СМИ, и даже тогда не упоминал имя Хебборна, опасаясь иска о клевете. Элис Беккет утверждает, что ей сказали: "...никто не говорит о нем... Проблема в том, что он слишком хорош". Таким образом, Хебборн продолжал создавать свои подделки, слегка меняя стиль, чтобы избежать дальнейшего разоблачения, и изготовил еще не менее 500 рисунков в период с 1978 по 1988 год. Прибыль, полученная от его подделок, оценивается более чем в 30 миллионов долларов.В 1984 году Хебборн признался в ряде подделок - и, чувствуя, что не сделал ничего плохого, он использовал прессу, взволнованную его признанием, для оскорбления мира искусства.В своей автобиографии Drawn to Trouble (1991) Хебборн продолжил нападки на мир искусства, критиков и арт-дилеров. Он открыто говорил о своей способности обманывать так называемых экспертов в области искусства, которые (в большинстве своем) охотно шли на уловки ради прибыли. Хебборн также утверждал, что некоторые работы, подлинность которых была доказана, на самом деле были его подделками.8 января 1996 года, вскоре после публикации итальянского издания его книги "Справочник фальсификатора", Эрик Хебборн был найден лежащим на одной из улиц Рима, получив сильную травму головы, возможно, нанесенную тупым предметом. Он умер в больнице 11 января 1996 года.Происхождение многих произведений искусства, приписываемых Хебборну, включая те, которые якобы находятся в известных коллекциях, продолжает оставаться предметом споров. Музей Дж. Пола Гетти в Лос-Анджелесе, Калифорния, и Музей Метрополитен в Нью-Йорке отрицают, что в их коллекциях есть подделки Хебборна, хотя сам Хебборн это оспаривал.
Oberhuber was taken aback by the similarities of the paper used in the two pieces and decided to alert his colleagues in the art world. Upon finding another fake "Cossa" at the Morgan Library, this one having passed through the hands of at least three experts, Oberhuber contacted Colnaghi, the source of all three fakes. Colnaghi, in turn, informed the worried curators that all three had been acquired from Hebborn, although Hebborn was not publicly named.Colnaghi waited a full eighteen months before revealing the deception to the media, and even then never mentioned Hebborn's name, for fear of a libel suit. Alice Beckett states that she was told '...no one talks about him...The trouble is he's too good'. Thus Hebborn continued to create his forgeries, changing his style slightly to avoid any further unmasking, and manufactured at least 500 more drawings between 1978 and 1988. The profit made from his forgeries is estimated to be more than 30 million dollars.In 1984 Hebborn admitted to a number of forgeries – and feeling as though he had done nothing wrong, he used the press generated by his confession to denigrate the art world.In his autobiography Drawn to Trouble (1991), Hebborn continued his assault on the art world, critics and art dealers. He spoke openly about his ability to deceive supposed art experts who (for the most part) were all too eager to play along with the ruse for the sake of profit. Hebborn also claimed that some of the works that had been proven genuine were actually his fakes.On 8 January 1996, shortly after the publication of the Italian edition of his book The Art Forger's Handbook, Eric Hebborn was found lying in a street in Rome, having suffered massive head trauma possibly delivered by a blunt instrument. He died in hospital on 11 January 1996.The provenance of many artworks attributed to Hebborn, including some which are alleged to hang in renowned collections, continues to be debated. Both the J. Paul Getty Museum in Los Angeles, California and the Metropolitan Museum of Art in New York City deny that they feature any Hebborn forgeries, although this was disputed by Hebborn himself.
Эдгар Мругалла (1938-2016) - немецкий художник, гравер и художественный фальсификатор.Эдгар Мругалла родился в 1938 году в Берлине. Бросив учебу и работая на нескольких мелких работах, Мругалла стал художником-самоучкой и начал работать продавцом подержанных вещей в 1957 году в Западном Берлине. Он продал много картин с Востока по низким ценам и, понял, что его обманывают, когда обнаружил эти картины в больших галереях или аукционных домах, в результате он начал изучать историю искусства, технику старых мастеров и современных художников. Примерно в 1968-1969 годах он получил сертификат хранителя-реставратора, а в 1971 году вступил в профессиональную ассоциацию Bund Bildender Künstler (BBK) в Берлине, что позволило ему продавать собственные копии как оригиналы, поскольку он сертифицировал их как подлинные.В 1974 году Мругалла выставил на продажу 24 пастели Отто Мюллера, которые, по его словам, он нашел случайно, что вызвало подозрения в некоторых кругах арт-рынка. В результате обыска в его мастерской были конфискованы пастели, которые были признаны подделкой, и последовало судебное разбирательство, длившееся восемь лет и закончившееся оправданием. Поскольку его репутация была сильно подмочена, Мругалла стал более осмотрительным.В 1980 году он переехал в сельскую местность недалеко от Нордхастедта и создал более 3 000 работ (масло, акварель, гравюра на меди), имитирующих в том числе таких востребованных современных художников, как Сезанн, Климт, Пикассо, Ренуар и Ван Гог. Он продавал свои подделки сети сомнительных дилеров, а также известным галеристам. В 1987 году некоторые его Пикассо привлекли внимание экспертов, в том числе наследников художника; картины были изъяты на распродаже и уничтожены. Обвиненный, Мругалла был приговорен к двум годам лишения свободы и трехлетнему запрету заниматься своей профессиональной деятельностью.Он стал знаменитым и выставлял свои копии по всему миру. По сравнению с британцами Томом Китингом и Эриком Хебборном, пресса называла его "королем фальсификаторов". Он стал сотрудничать с судами, консультируя немецкий отдел по борьбе с мошенничеством.В 1990 году он открыл галерею в Бюсуме, легально выставляя и продавая собственные работы как подлинные подделки, давал уроки живописи, а затем опубликовал свои мемуары под названием König der Kunstfälscher. Meine Erinnerungen (1993). Дело Мругаллы стало темой документального фильма, показанного в 2009 году на канале Arte.
Edgar Mrugalla (1938-2016) was a German painter, engraver and art forger.Edgar Mrugalla was born in 1938 in Berlin. After shortening his studies and working in a number of small jobs, Mrugalla became a self-taught artist and started working as a second-hand dealer in West Berlin in 1957. He sold many paintings from the East at low prices, and realising that he was being cheated by finding the paintings in large galleries or auction houses, he began to study the history of art, the techniques of the old masters and modern painters. Around 1968-1969, he obtained a certificate as a conservator-restorer and in 1971, he joined a professional association, the Bund Bildender Künstler (BBK) in Berlin, which allowed him to sell his own copies as originals, since he certified them as authentic.In 1974, Mrugalla offered 24 pastels by Otto Mueller for sale, which he claimed to have found by chance, causing suspicion in some quarters of the art market. A search of his shop-workshop led to the confiscation of the pastels, which were declared to be fake, and a legal procedure followed that lasted eight years, ending with his acquittal. With his reputation heavily tarnished, Mrugalla became more discreet.In 1980, he moved to the countryside near Nordhastedt and produced more than 3,000 works (oil, watercolour, etching) imitating highly sought-after modern artists such as Cézanne, Klimt, Picasso, Renoir and Van Gogh. He sold his forgeries to a network of dubious dealers, but also to renowned gallery owners. In 1987, some Picassos attracted the attention of experts, including the painter's heirs; the paintings were seized at the sale and destroyed. Charged, Mrugalla was sentenced to two years in prison and a three-year ban on practising his profession.He became famous and exhibited his copies all over the world. Compared to the British Tom Keating and Eric Hebborn, the press called him the "king of forgers". He became a collaborator with the courts, advising the German fraud squad.In 1990, he opened a gallery in Büsum, legally exhibiting and selling his own works as authentic forgeries, gave painting lessons, and then published his memoirs under the title König der Kunstfälscher. Meine Erinnerungen (1993). In 1997, Mrugalla, suffering from Parkinson's disease, retired to Düsseldorf where he died in 20163.The Mrugalla case was the subject of a documentary in 2009, broadcast on Arte as part of a series.
Георг Фридрих Шотт (1736/1737 - 1823) — архивариус и правительственный советник Зальм-Кирбурга. Его обоснованно подозревают в изготовлении многочисленных подделок документов средневековья и раннего нового времени. О жизни Скотта известно немного. Его знание латинского языка позволяет предположить, что он посещал среднюю школу, но, вероятно, не имел никаких академических званий. У него были один или два брата и два сына - Фридрих (умер в 1840) и Иоганн Томас Лотар (умер в 1860). В 1784 году он был назначен правительственным советником Фридрихом III, принцем Зальм-Кирбургским. 30 мая 1785 года по инициативе курфюрста Андреаса Ламея, которому он помогал и с которым поддерживал оживленную переписку, он стал экстраординарным членом Академии наук курфюрста Пфальца.Большое количество его работ было приобретено Фридрихом Густавом Хабелем и пополнило его коллекцию, которая временно размещалась в замке Мильденбург в Мильтенберге, Бавария. В общей сложности, вероятно, существует более 2000 копий документов с конца VIII до конца XVI века. Многие из этих документов попали в такие важные работы, как "Mittelrheinische Regesten" Адама Гёрца или "Urkundenbuch zur Geschichte der mittelrheinischen Territorien" Генриха Бейера, поскольку многие документы были уничтожены во время беспорядков французского периода, а копии Шотта считались копиями безвозвратно утерянных документов.Долгое время документы Шотта не вызывали сомнений, пока не возникло сначала несколько, а затем и множество подозрений, указывающих на то, что большое количество его изделий являются современными подделками. Новаторскую работу в этом отношении проделал прежде всего Ганс Вибель, который в своей статье "Die Urkundenfälschung Georg Friedrich Schotts" (Подделки документов Георга Фридриха Шотта) привел много доказательств поддельного характера некоторых документов. В последующий период были опубликованы дальнейшие исследования, которые сильно усомнились в подлинности других документов, полученных из рук Шотта.Возможная финансовая выгода как причина подделок относительно маловероятна; Шотт продавал свои хартии или произведения только тогда, когда его побуждала к этому финансовая нужда. Вполне возможно, что он пытался предоставить своему клиенту, принцу Зальм-Кирбургскому, как потомку старых рейнских графов, доказательства как можно более давней традиции его династии через средневековые хартии.
Georg Friedrich Schott (1736/1737 - 1823) was a Salm-Kyrburg archivist and government councillor. He is reasonably suspected of having produced numerous forgeries of documents from the Middle Ages and the early modern period.Little is known about Scott's life. His knowledge of the Latin language suggests that he attended a secondary school, but he probably did not hold any academic titles. He had one or two brothers and two sons, Friedrich and Johann Thomas Lothar. In 1784 he was appointed a government councillor by Friedrich III, Prince of Salm-Kyrburg. On 30 May 1785, at the instigation of the Electoral Councillor Andreas Lamey, whom he assisted and with whom he kept up a lively correspondence, he became an associate member of the Electoral Palatinate Academy of Sciences.A large number of his works were acquired by Friedrich Gustav Habel and added to his collection, which was temporarily housed at the Mildenburg in Miltenberg, Bavaria. In total, there are probably more than 2000 copies of documents from the end of the 8th to the end of the 16th century. Many of these documents found their way into important works such as the Mittelrheinische Regesten by Adam Goerz or the Urkundenbuch zur Geschichte der mittelrheinischen Territorien by Heinrich Beyer, as many documents had been destroyed in the riots of the French period and the Schott copies were regarded as copies of irretrievably lost documents.For a long time, Schott's documents were unquestionable, until at first there were few, then numerous, suspicious facts indicating that a large number of pieces were modern forgeries. Pioneering work in this regard was done above all by Hans Wibel, who in his article "Die Urkundenfälschung Georg Friedrich Schotts" (The Forgeries of Georg Friedrich Schott's Documents) provided much evidence for the forged nature of some of the documents. Subsequently, further studies were published which strongly doubted the authenticity of other documents from Schott's hand.Possible financial enrichment as a reason for the forgeries is relatively unlikely; Schott had only sold his deeds or works when his financial need drove him to do so. A plausible possibility is that he was trying to provide his client, the Prince of Salm-Kyrburg as a descendant of the old Rhine Counts, with evidence of the longest possible tradition of his dynasty through medieval documents.
Константин Симонидес (1820-1867) - палеограф и торговец иконами, известный как человек обширных знаний, обладавший значительными познаниями в рукописях и чудесной каллиграфией. Он был одним из самых разносторонних фальсификаторов девятнадцатого века. Симонидес жил в монастырях на горе Афон с 1839 по 1841 год и снова в 1852 году, в это время он приобрел некоторые библейские рукописи, которые позже продал. Он создал множество рукописей, приписываемых эллинистическому и ранневизантийскому периодам. Он подделал ряд документов и рукописей и утверждал, что они якобы являются оригиналами Евангелия от Марка, а также оригинальными рукописями поэм Гомера. Некоторые из этих рукописей он продал королю Греции. Греческие ученые быстро разоблачили подделки, и он покинул Грецию и путешествовал из страны в страну со своими рукописями.Он посетил Англию в 1853-1855 годах и другие европейские страны, и его литературная деятельность была экстроординарной. Некоторые из его работ были опубликованы в Москве, Одессе, Англии и Германии. Он также написал много других произведений, которые так и не были опубликованы.С 1843 по 1856 год он предлагал на продажу по всей Европе рукописи якобы древнего происхождения. Фредерик Г. Кеньон пишет, что Симонидес произвел "значительную сенсацию, выпустив большое количество греческих рукописей, выдававших себя за баснословную древность - таких как Гомер, написанный почти доисторическим стилем, потерянный египетский историк, копия Евангелия от Матфея на папирусе, написанная через пятнадцать лет после Вознесения (!), и другие части Нового Завета, датируемые первым веком. Эти работы [...] были затем разоблачены как подделки".
Constantine Simonides (1820–1867) was a palaeographer and dealer of icons, known as a man of extensive learning, with significant knowledge of manuscripts and miraculous calligraphy. He was one of the most versatile forgers of the nineteenth century. Simonides lived in the monasteries on Mount Athos between 1839 and 1841 and again in 1852, during which time he acquired some of the biblical manuscripts that he later sold. He produced a lot of manuscripts ascribed to Hellenistic and early Byzantine periods. He allegedly forged a number of documents and manuscripts and claimed they were the originals of the Gospel of Mark, as well as original manuscripts of poems of Homer. He sold some of these manuscripts to the King of Greece. Greek scholars exposed what some claimed to be forgeries quickly and he left Greece and traveled from country to country with his manuscripts.He visited England between 1853 and 1855 and other European countries, and his literary activity was extraordinary. Some of his works were published in Moscow, Odessa, in England, and in Germany. He also wrote many other works which were never published.From 1843 until 1856 he offered manuscripts purporting to be of ancient origin for sale all over Europe. Frederic G. Kenyon writes that Simonides created "a considerable sensation by producing quantities of Greek manuscripts professing to be of fabulous antiquity – such as a Homer in an almost prehistoric style of writing, a lost Egyptian historian, a copy of St. Matthew's Gospel on papyrus, written fifteen years after the Ascension (!), and other portions of the New Testament dating from the first century. These productions [...] were then exposed as forgeries."
В 1854 и 1855 годах Симонидес безуспешно пытался продать некоторые рукописи для Британского музея и Бодлианской библиотеки. Томас Филлипс был менее критичным покупателем и приобрел несколько рукописей для библиотеки Филлипса в Челтенхеме. В 1855 году он посетил Берлин и Лейпциг. Он сообщил Вильгельму Диндорфу, что ему принадлежит палимпсест Урания. После того, как это было разоблачено как подделка, тираж был уничтожен издательством Оксфордского университета после продажи небольшого количества экземпляров.13 сентября 1862 года в статье The Guardian он заявил, что является настоящим автором Codex Sinaiticus и что он написал его в 1839 году. По его словам, это была "единственная плохая работа его молодости". По словам Симонидеса, он посетил Синай в 1852 году и видел кодекс. Генри Брэдшоу, ученый, не поверил его утверждениям.Симонидес подвергал сомнению многие официальные научные позиции, принятые учеными. Он не уважал ни одного ученого. Он интерпретировал египетские иероглифы иначе, чем Шампольон и другие египтологи. Он пытался доказать, что его метод интерпретации египетских иероглифов превосходит другие. Кроме того, во многих других сложных вопросах у него была своя, обычно спорная, точка зрения, но после того, как он приписал себе авторство Кодекса Синаита, остатки его авторитета были уничтожены британской прессой.В 2006 году в Турине был выставлен папирусный книжный свиток, который оказался частью второй книги утраченных "Географических описаний" Артемидора Эфесия. В 2008 году он был снова выставлен в Берлине. Лучано Канфора утверждает, что рукопись является работой Константина Симонидеса. Ричард Янко также считает, что свиток является подделкой.
In 1854 and 1855 Simonides tried unsuccessfully to sell some manuscripts for the British Museum and the Bodleian Library. Thomas Phillipps was a less critical purchaser and bought for the Phillipps Library at Cheltenham some manuscripts. In 1855 he visited Berlin and Leipzig. He informed Wilhelm Dindorf that he owned a palimpsest of Uranius. After this was exposed as a forgery, the print run was destroyed by Oxford University Press after a small number of copies had been sold.On 13 September 1862, in an article of The Guardian, he claimed that he was the real author of the Codex Sinaiticus and that he wrote it in 1839. According to him it was "the one poor work of his youth". According to Simonides, he visited Sinai in 1852 and saw the codex. Henry Bradshaw, a scholar, did not believe his claims.Simonides questioned many official scientific positions accepted by scholars. He did not respect any scholars. He interpreted Egyptian hieroglyphics in different ways from Champollion and other Egyptologists. He tried to prove that his method of interpreting Egyptian hieroglyphics was superior. Also, in many other complicated questions he had his own, usually controversial, point of view, but after ascribing the authorship of the Codex Sinaiticus to himself, the rest of his credibility was destroyed by the British press.In 2006 a papyrus book-roll was exhibited at Turin which appeared to be part of Book II of the lost Geographical Descriptions of Artemidorus Ephesius. It was exhibited again in Berlin in 2008. It has been argued by Luciano Canfora that the manuscript is the work of Constantine Simonides. Richard Janko also believes that the roll is a forgery.
If you find a good analysis of the hieroglypics controversy, please share.===========And you might want to study the evidence that Simonides was in fact involved in the Mount Athos production of Codex Sinaiticus. The latest study comes from Bulgaria and we have supplied a passable English translation.Borislav Borisov - Bulgarian paper - epigraphy, graphology, palaeography, codicoligy, calligraphy https://www.purebibleforum.com/index.php?threads%2Fborislav-borisov-bulgarian-paper-epigraphy-graphology-palaeography-codicoligy-calligraphy_3023%2F=#post-12625
Пшибыслав Дыяментовский (1694-1774) - известный польский фальсификатор документов и писатель. При жизни он подготовил для продажи несколько "древних" хроник, дипломов и родословных.Подделки Дыяментовского не всегда признавались таковыми, хотя сейчас они считаются полностью псевдоисторическими, и иногда оказывали влияние даже в XXI веке среди меньшинства польских националистов.Он родился в 1694 году и уже в зрелом возрасте носил звание официального регистратора. Вероятно, он жил в Варшаве. Его основной профессией была подделка генеалогических записей и хроник.Он писал псевдоисторические произведения, позже утверждая, что это работы известных античных или средневековых писателей, или даже выдумывая авторов. Он оставил в рукописи многочисленные сфабрикованные семейные генеалогии и апокрифические хроники предполагаемых раннесредневековых польских летописцев: Вояна, Прокоша, Кагнимира, Бочула, Ярдо и Свитомира. Одним из самых известных произведений Дыяментовского является Прокошская хроника, также известная как Славяно-сарматская хроника, которая приобрела большую популярность как одно из самых ранних упоминаний о Польше (датируется 936 годом). Поддельная хроника была впервые опубликована в 1825 году Иполитом Ковнацким. Предполагалось, что хроника откладывает существование Польши как независимого государства на несколько поколений назад после принятого начала правления династии Пястов и подтверждает связь средневековых поляков с древними сарматами и народами Восточной Индии.
Przybysław Dyjamentowski (1694–1774) was a notable Polish documents forger and writer. In his lifetime he prepared several "ancient" chronicles, diplomas and genealogies for sale.Dyjamentowski's forgeries were not always recognised as such, although they are now regarded as entirely pseudohistorical, and have at times been influential, even in the twenty-first century among a minority of Polish nationalists.Born in 1694, he held the title of urzędowski stolnik when he was an adult. He probably lived in Warsaw. His main profession was the forgery of genealogical deductions and chronicles.He wrote pseudo-historical works, later claiming that they were the works of famous ancient or medieval writers, or even inventing authors. He left in manuscript numerous fabricated family genealogies and apocryphal chronicles of alleged early medieval Polish chroniclers: Wojan, Prokosz, Kagnimir, Boczula, Jardo and Swietomir. One of Dyjamentowski's best known works is the Prokosz Chronicle, also known as the Slavic-Sarmatian Chronicle, which gained much popularity as one of the earliest mentions of Poland (dated to 936). The forged chronicle was first published in 1825 by Hipolit Kownacki. The chronicle was supposed to stretch back the existence of Poland as an independent nation by a few generations beyond the accepted start of the Piast dynasty and support a connection between mediaeval Poles and ancient Sarmatians and peoples of East India.